Прошли еще, свернули за угол каменного лабиринта, оказались перед коваными воротами. Охранник гулко ударил в них колотушкой, передал узника дворцовой страже. Вступил Василий на большой двор, выложенный мраморными плитами. Вперемешку белыми и черными. Фонтан того же мрамора. Красота. Если бы не ненавистные одежды. Как раз епископ садился в коляску. Сам в золоте, колесница фараонья. Василий тут же проклял его, как делал всегда при встрече со слугами Сатаны. Знал он действенность своего проклятия. Тьфу. Епископ глянул в его сторону. Так и есть, ощутил. Мерзейшие из мерзейших, лжецы и притворщики — они святотатствуют в храмах, изгаживая Слово. Они поклоняются сатанинскому знаку. Хуже, чем еврейские первосвященники, отправившие Христа на казнь, отвратительнее, чем сам Иуда. Тот предал единожды, и эти предают каждодневно и многократно. Придет ваш черед, изверги. А пока — тьфу на вас. И еще раз. Тьфу.
Вот и легче стало. Не уступил им и сейчас. А пока вошли в дом. Шли незнакомыми коридорами, но по ширине их, по светлым окнам, по убранству Василий понял, ведут его не на пытку, а по важному делу. И подобрался весь, изготовился. В том особая трудность, его выбор. Как быть? Отстаивать себя безбоязненно, или прикинуться послушным слугой сатанинцев. Пусть сами доказывают, пусть говорят, что угодно. Не выйдет. Он — врач. Известный врач, не первый раз приглашают во дворец к сильным мира сего. Ясно, следили за ним, и следили давно. Ученики его могут быть заподозрены. Но сами шпионы скорее искусают себе локти, чем найдут след. Посвященные твердо знают, как отвечать. Чтобы ни спрашивали, чтобы не сулили. Могут и поклясться, кем угодно. Василий грех принимает на себя. Никто ничего не ведает. Врачевание давало Василию преимущество. Кто может точно различить предмет врачевания? Говорят, тело страдает, а на самом деле — душа. Правды не ведают. Те, у кого душа обращена во тьму, не смогут распознать света в других. А за своих он — Василий отвечает.
Вышли к двери темного благородного дерева и с золотым рисунком. Высотой в три роста таких, как он, под раскрашенным потолком. Здесь стояла своя стража. При оружии и в сверкающих доспехах, будто из золота. Туники из ярко красной ткани. Чистые слуги Сатаны. Только доложили, минуты не прошло, а двери распахнулись. Значит, ждали, специально за ним послано. Охрана осталась за дверью, а Василию показали пройти. Вел его бессловесный человек в белой хламиде. Комната огромная, в каких Василию еще не приходилось бывать, пол убран толстенным пушистым ковром. Босые грязные ноги Василия в нем утонули, хорошо им стало после холодной слякотной улицы. Большие окна забраны узором металла, в изгибах вставлены цветные стекла с изображениями сказочных зверей и птиц с нарядными распущенными хвостами. А между ними, сквозь прозрачные стекла, которых тоже было немало, был виден огромный простор с десятком кораблей и множеством лодок. Солнце садилось, разбросав багровые полосы на водной глади. Как-то было удивительно — и покой, и движение, и жизнь, и сон, сразу одновременно в обрамлении цветных кружев. Сердце обмирало от красоты и восторга.