Но как поступить? Императору советовать некому, один он, советчики хоть советуют, но и лукавят, думают каждый о своем. Если бы всех слушал, давно бы рухнула империя. Удивляются, как это он — Алексей умеет. А секрет один. Не избегать самых тяжких известий, выслушивать, а за укрывательство — строго карать. И не от одного выслушивать, сразу от нескольких, чтобы самому сравнить, сделать нужный расчет. Зная плохое, не дать себя запугать. Воля Божья — не на праздник, ее нужно угадать. И принять, пусть через испытание. Это, как огонь, нужно, значит, иди. Пройдешь и победишь, а станешь отступать — все равно настигнет и испепелит. Самому у кого совета спросить? Только Божья Мать на Влахерне может его дать. К ней припадал. Раз в году он брал в той церкви ванну. Сам, никого к себе не допускал. Сидел в воде, пока совсем не остывала, утирал все тело белой льняной тканью перед иконой, как сын утирается на глазах матери, а потом молился. Долго молился, босой, завернувшись в простыню. Сыном он был, она — заступницей. Ни одного важного дела не решал, не испросив совета. Единственный раз разгневался на Боэмунда, решил идти на него в поход. Уже войско собралось, стояло под церковью, а Она не разрешила. Занавеска с правой стороны иконостаса во время субботней заутрени распахивалась, и Богородица чудесным образом являла свой лик. А в тот день не явила. Алексей понял, не дает ему благословения на поход и без колебаний отправил войско назад. После оказалось, права была Заступница, нечего было ему воевать с Боэмундом, втягиваться в ссору с латинцами. Вот и Боэмунда черти слизали длинными языками, поделом ему — проклятому. Теперь можно с латинцами договариваться. Вчера явился ему Лик, долго держался на нем Ее взгляд. А он в ответ глаза поднять не мог, чтобы не разгневать Повелительницу нескромностью. Но волю Ее знал твердо, браться за переговоры.
Император опечалился. Он лишь начнет, а продолжать станет сын Иоанн. Твердо он решил передать ему трон, а не дочери Анне, как обещал жене. Еще душа его не успеет отлететь, услышит, как клянет Ирина его за обман. Собственная жена, а понять не хочет. Анна — дочь, умница, не по ней эта ноша, он убережет ее от власти и жизнь облегчит. Пусть книги пишет, вот ее занятие. Заблуждается, когда жаждет трона, думает, всегда так будет, как теперь. А ведь набросятся волки, еще отпеть его не успеют. Иоанн справится. За детей император был спокоен, а Ирина — вдова, перебесится по бабьи, поймет.
Но начинать с Иерусалимом нужно сейчас. Все время разговор вести. На равных, без обид. Они — сила, нужно помнить. А ведь сколько было на них напастей. Все казни египетские. Саранча летела несколько лет подряд из Аравии, объела все до последней травинки. Выжили. Землетрясение не далее как в позапрошлом году. Страшно трясло. От Антиохии одни камни остались, в летописях такого не найти. Мор, голод, опустевшие разрушенные города. Язычники — падкие на легкую добычу. Недавно только расчистили тропы в горах, восстановили движение. А если опять начнется. Отсюда и вопрос. Как посольство посылать? Морем опасно, а посуху? В горах завалить может, но если даже пройдут, неизвестно, как дальше сложится. Близ Антиохии шайки разбойников, нужно быть осторожным. И все таки нужно идти по суше. Флот снаряжать дороже и дольше, а опасность не меньше. С разбойниками, даст Бог, справятся. Сирийцы пока тихо сидят. Единственное утешение после того, как не сбылась заветная Алексеева мечта стравить латинян с Дамаском. И сделал немало для этого, но не удалось. Ничего, здесь не вышло, в другом сложится. Он — император знает — терпение нужно, упорство, без этого не бывает власти. Твердой руки. Но так же важно, не менее того — уметь остановиться. Как будто движешься во тьме наощупь, еще шаг, и не терпится, но нет. Затаился рядом кто-то невидимый. Поджидает. Вот и не ходи, отступи, подумай еще раз, может, это не рок, а судьба удержала на краю и нужно суметь остановиться. Мусульмане, как камни, нависают, пока по одному вытягиваешь из основания. Потянешь не тот, обрушишь сразу. И сидеть сложа руки нельзя, и действовать нужно осторожно.