Еще дважды он побывал у Миллисенты. Фрейлины на ночь уходили к себе, и Миллисента оставалась одна. Покои Жоффруа были рядом, но жену он навещал теперь только днем, поговорить о политике. Так было и теперь. Они проснулись поздно, уходить было опасно, Миллисента раздумывала, как быть. В страстных желаниях женщины расчетливее мужчин. Их спасла предусмотрительно запертая дверь. Раньше здесь были покои мусульманского вельможи и в комнате был тайник — небольшая комната, прикрытая висящим на стене ковром. Михаил затаился, пока Миллисента объяснялась с мужем.
— Не хочу, чтобы служанка приходила, когда я еще сплю. По утрам у меня болит голова.
— Только сейчас ко мне заехал этот негодяй Жискар. Ночью здесь видели человека. Если это не сам дьявол. Он убежал от стражи по верху стены.
— Разве здесь есть, что охранять? — Зевая, спрашивала Миллисента.
— Можно подумать, ты не знаешь. Венецианцы. У них не хватает гаваней для выгрузки своих товаров. Тир и Аскалон — вот к чему они хотят склонить короля.
— Я только и слышу об этом. Но наши гости ходят к нам с парадного хода.
— Горбун говорит, в городе полно византийских шпионов.
— Перестань. Причем здесь мы.
— Не понимаешь? — Голос Жоффруа стал злым — Ты — первая интриганка и не понимаешь?
— В чем ты хочешь обвинить меня? Ту, которая изо дня в день добивалась твоего освобождения.
Жоффруа смутился. Но ненадолго. — Моя жена нашла себе дружка, старую лису — Артенака. Только и делает, что строит козни.
— Этот человек спас тебе жизнь, предложил послать одного из братьев Дюплесси для твоего обмена. А другой захватил Юсефа. Ты не забыл? Иначе сидел бы тюрьме. Артенак лучший друг этих людей. И ты смеешь упрекать меня, что я оказываю ему знаки внимания. Учти, ты обязан этим братьям.
— Еще бы. — Хмыкнул Жоффруа.
— А теперь я хочу остаться одна. У меня болит голова. Я нездорова.
— Неужели? Я немного задержусь. Или я не хозяин своей жене?
— Уходи. Ты пьян.
— В этом причина твоей болезни?
— Ты пристаешь, ко всем шлюхам. И хочешь, чтобы я, зная это, любила тебя.
— Если бы твое чрево было столь же деятельным, как твой язык…
— Я достаточно страдаю и не хочу унижений.
— Ты заслужила их собственной пустотой.
— Уходи, прошу тебя.
— Если у тебя достаточно сил, чтобы перечить собственному мужу…
— Хорошо, хорошо. — Заговорила торопливо Миллисента. Последние слова были сказаны специально для Михаила…
— Теперь уходи. — Сказала Миллисента. — Я хочу остаться одна.
— Как видишь, твое упрямство способно воодушевить меня. Не смей запирать дверь, и у тебя не будет причин жаловаться…