-- Аким!
-- Ну что тебе, Семен?
-- Очки!..
-- Что очки? -- встревоженно спросил Аким, хватаясь за переносицу.
-- На носу,-- спокойно объявил Ванин.
Но и это не помогло: Аким не рассмеялся. Что-то беспокоило солдата. Да и самому Сеньке, если честно признаться, не особенно хотелось сейчас балагурить: он хорошо знал, чем тревожились сердца его товарищей. То, что предстояло им сделать, было не совсем обычным даже для них, опытных разведчиков,-- и это волновало. Может быть, именно поэтому Сеньке и хотелось развеселить друзей. Во всяком случае, он сделал еще одну попытку.
-- Тебе, Аким, профессия разведчика противопоказана,-- вдруг начал он убеждать Ерофеенко, употребляя медицинский термин, услышанный им в армейском госпитале.-- Ну какой из тебя разведчик? Высок, как колодезный журавель, тебя же за версту видно. Траншею трехметровую нужно. Противопоказано для разведчика? Противопоказано. Ты, наконец, в очках. По их блеску тебя сразу немцы обнаружат -- для немцев готовенький "язычок". И вот сейчас собираемся ведь...-- Но Ванин почему-то осекся, не стал говорить о предстоящем.-- Нет, не выйдет из тебя хорошего разведчика...
-- Видишь ли, Семен,-- спокойно возразил Аким,-- кому что дано природой, тот тем и располагает. Тебя, например, глаза выручают, ну, а меня...
-- Голова, скажешь?
-- Допустим. A потом, что ты ко мне привязался? Нашел время для болтовни. И что, собственно, тебе от меня нужно?
-- Вот опять "собственно"! Когда ты оставишь это глупое интеллигентное словцо, Аким? Ты бы лучше послушал, что умные люди говорят...
-- Уж не себя ли ты умным-то считаешь?
Но Ванин пропустил это мимо ушей.
-- Я бы вот что посоветовал тебе, Аким. Подавайся-ка в наградной отдел. Самое подходящее для тебя место -- писарем там работать.
-- Почему, собственно, в наградной? -- удивился Аким, явно заинтересованный этой новой выдумкой Сеньки.
-- А потому, ученая твоя голова, что наградные листы будешь на меня заполнять. Писарь из тебя выйдет в самый раз. И почерк у тебя недурной, и в грамматике ты силен.
Аким улыбнулся. В сущности, ему, как и всем, нравилась Сенькина болтовня. Как бы там ни было, а он любил этого белобрысого пустозвона. Аким преотлично понимал Ванина: всякий раз, когда разведчикам предстояло сделать что-то очень серьезное, связанное с большим риском, Сенька начинал балагурить. Особенно любил подтрунивать Сенька над Акимом. Пинчук, например, всегда с удовольствием прислушивался к их перепалке. Сейчас он от души хохотал, толкая в бок Шахаева, который молча скалил белые зубы и поблескивал маленькими черными глазками. Иногда, увлекшись, Семен задевал и Пинчука, но быстро укрощал себя -- подтрунивать над Петром Тарасовичем было неудобно: и возраст у него уже солидный, да и человек-то он степенный. Сенька знал, что до войны Пинчук управлял большим колхозом и даже был депутатом районного Совета.