-- Ну, я слушаю.
Кузьмич и Пинчук доложили: первый -- о сдаче, а второй -- о приеме имущества.
Выслушав доклад, лейтенант приказал прислать к нему Акима.
Пинчук с видимой неохотой уходил из хаты. Он надеялся, что командир роты поинтересуется, как у него, старшины, обстоят дела, что его волнует и прочее. Но ничего этого не случилось. Кровно обиженный, Пинчук все же проговорил:
-- Время, мабуть, у него нэмае.
Встретив Акима на улице, старшина холодно передал приказание:
-- Командир вызывав.
Аким удивленно посмотрел на Пинчука, хотел о чем-то спросить, но тот быстро прошел мимо.
-- Писарем хочу тебя поставить, -- сказал Марченко, когда Аким появился в хате. -- Как ты на это?..
Аким внимательно посмотрел на офицера, будто видел его впервые.
-- Как же? -- повторил Марченко свой вопрос.
-- Я бы попросил, товарищ лейтенант, не назначать меня писарем. -- Аким еще внимательнее, с каким-то беспокойным любопытством рассматривал командира и только теперь увидел, как был красив их лейтенант. -- Не хочу я быть канцеляристом.
-- Почему? -- Марченко соскочил с подоконника, мягкой походкой старого разведчика приблизился к высокому сутуловатому солдату. -- Почему?
-- Хочу воевать.
-- Воевать всем хочется, -- заметил недовольный Марченко. -- А мне писарь нужен. -- Помолчав, он примирительно спросил: -- Кого бы вы могли порекомендовать?
-- Не знаю, товарищ лейтенант. Вряд ли кто захочет стать писарем. Особенно сейчас, когда готовится такое...
-- Знаю. Ну что ж, идите!
На улице шел дождь. Крупные, как картечины, капли подпрыгивали на дороге, косо резали горькие лопухи. Солнце еще не было закрыто тучами, и оттого дождь казался совсем нестрашным. Не хотелось прятаться от него, бежать под крышу. С востока, описав тысячемильную дугу, шагнул до самого дальнего запада спектр огромной радуги.
Аким остановился посреди улицы и невольно залюбовался ею. Всматриваясь в небо, он различал большие косяки наших бомбардировщиков. Они летели на одном уровне с вершиной радуги, купаясь и поблескивая дюралюминием в ее неповторимом разноцвете. Зрелище это потрясло Акима. Он зачарованно смотрел на радугу, не слышал даже, как подошел к нему Ванин.
-- Что ты, Аким, стоишь тут, как татарский мулла?
Аким вздрогнул и оглянулся.
-- Ты только посмотри, Семен! -- Акиму вдруг захотелось схватить Сеньку на руки и поднять высоко-высоко над своей головой, как, бывало, поднимал он маленьких хлопцев в дни праздничных парадов в Харькове.
-- Перестань, Аким, что ты делаешь? -- вырвался Ванин.
-- Боже мой, как хорошо!.. Какая изумительная игра электричества, воздуха и влаги!.. -- воскликнул Аким.