Выпить мне действительно было жизненно необходимо.
– Ты же на машине? – удивился Коля.
– Сегодня нет… – Я нашла в себе силы выдавить кривую улыбку.
– О! Пошли на кухню! Я лично прятал в холодильник остатки коньяка после Восьмого марта!
Да! Коньяк – это просто отлично. Коньяк – то, что нужно.
Мы зашли на кухню, Коля полез во второй, неработающий холодильник.
– Что за хрень!
– Чего? – вяло отреагировала я.
– Кто-то прикололся! Ты глянь!
Я глянула, и смех полез из меня совершенно неудержимо. Я хохотала так, что Коля, наверное, подобно Дамиру тоже усомнился в моем душевном здоровье. Хохотала так, что из глаз потекли слезы, а живот заболел.
В пустом холодильнике, трогательно свесив лапки, болтался в петле одноглазый Микки Маус в выцветших красных подштанниках.
– Блин, мышь повесилась! – подвел Коля итоги этого печального дня.
* * *
Забирать машину после коньяка я не поехала, это терпит до завтра. На автомате дошла до метро, загрузилась в вагон. Все, абсолютно все надо начинать сначала! Убийство Лаптева и взрыв заправки, возможно, вообще не связаны. Да и радиостанция, может быть, ни при чем. Мало ли зачем убийца туда звонил. Например, хотел заказать песню…
Я зашла не с того конца. Надо было опросить Сашиных друзей и знакомых, поискать тот самый злополучный пакет, который он так и не передал Леське. Опять всплыло в памяти что-то смутное, но важное, имеющее непосредственное отношение к делу. Что-то, чего я никак не могла вспомнить или понять. Ну когда же мое подсознание разродится нужной информацией?!
Только на «Петровско-Разумовской» до меня дошло, что еду я не к себе домой. Я ехала к Элле.
В общем-то, это разумно. Дома жуткий бардак, и парик надо отдать. Главная опасность в том, что Элла слишком хорошо меня знает и может что-то заподозрить. Не то чтобы я ей не доверяла, наоборот. Элла надежнее швейцарского банка. Но совершенно не хочется впутывать ее в опасную ситуацию без крайней необходимости. Как-то не согласуется такое с моим представлением о дружбе.
Но ехать домой было поздно. Ладно, разберемся как-нибудь.
Если подруга и удивилась моему визиту, то вида не показала. Без вопросов приняла у меня из рук парик и, не слушая путаных объяснений, запульнула его в комнату. Потом принюхалась:
– Эй, ты пила!
Я смутилась:
– Всего рюмку коньяка.
На самом деле три рюмки, но об этом лучше умолчать.
– Сегодня коньяк, вчера водка, третьего дня вино. Спиваешься, старушка.
– Ой, кто бы говорил! Ты меня в дом пустишь?
– И даже чаем напою. Ты как – на ночь?
– А можно? Я без машины, не хочу ехать до дома по темноте. Как-то не подумала…