Утром телевиденье сообщило, что за ночь сожжено девятьсот машин. Телеведущие выражали искреннее соболезнования страховым компаниям, потерпевшим такие убытки. Те в свою очередь были готовы выразить соболезнование владельцам машин, которые страховых выплат в условиях форс-мажора, согласно прецеденту восемьдесят девять-бис от тридцатого года, не увидят никогда.
Полиция пыталась наводить порядок. Стражи порядка не жалели резиновых пуль, поливали бунтовщиков водой из водомётных машин, но это как резать ножом сметану.
Сегодня ожидался указ Демократического вождя о вводе в город пехотных дивизий для сохранения государственного строя. Руководитель страны почему-то медлил, видимо, ждал, что всё обойдётся меньшими силами и кровью. А зря. Пожар нужно гасить быстро, пока он не распространился на большие территории.
Из отеля мы не вылезали. В номере поселилась тоска. Абдулкарим стал неразговорчивым и только листал местные книги. Сейчас читал жалостливый роман о тяжёлой участи невольников на плантациях «Сарай белого Томуса». На мой вопрос, не пора ли нам перестать играть в разведчиков и не вызывать ли спецгруппу, только пожал плечами:
- Не знаю. Я уже ничего не знаю…
Включив снова телевизор, я стал ждать объявление о решении Демократического вождя по вводу войск.
Решения всё не было. Да и сами новости пропали. Вместо них погнали какие-то странные хваньские мультики про разноцветных невиданных зверей в мире духов. Тут зашуршала рация.
На этот раз голос у Эльгары был бодрый, полный надежд и оптимизма.
- Что делаете? Любуетесь народным гневом? – спросила она.
- Уже наскучило им любоваться, - не слишком вежливым тоном ответил я.
- А я уже третий день не выхожу из музея, чтобы не нарваться на чего плохое. С моим цветом кожи мне может достаться и от тех, и от этих. За время вынужденного безделья я подумала. Прикинула. И решила
- Что? – напряжённо спросил я, зная, что мулатка щедра на неожиданные сюрпризы.
- Не всё пропало. Есть кое-какие идеи. И их нужно обсудить, пока ещё заварушка не закончилась. Вы не боитесь навестить даму?
- Уже выезжаем, - сказал я…
Наш добросовестный водитель Гурк страшно не хотел везти нас куда-то по разгромленному городу. Но я, когда надо, бываю очень убедителен.
В результате наш лимузин пробирался на Музейную площадь какими-то запущенными окраинами и огородами, что не помещало нам получить кирпичом в заднее стекло – благо оно бронированное. В одном месте бунтари зажали нас так крепко, что мы не смогли бы выбраться, не передавив насмерть пару десятков человек. Пришлось опускать тонированные стёкла и демонстрировать свои бледнокожие физиономии, да ещё и кричать: «Братья! Мы с вами! Шансон рулит!» В другом месте мы приехали прямо под пулемётный ствол перекрывшего улицу полицейского бронетранспортёра. И мне пришлось показать офицеру верительный жетон дипломатического представительства.