Он мгновенно заметил перемены во мне.
— Что случилось? Клара? С тобой всё в порядке?
Каждый квадратный дюйм моей кожи начал гудеть от смеси страха, ненависти и чего-то, что я могла бы назвать желанием. Шум на заднем фоне внезапно исчез, и мы были единственными людьми в зале.
— Почему ты пришёл сюда сегодня? — требовательно спросила я. — Мы не друзья. Ты ненавидишь меня.
Он поставил свой бокал с пивом и уставился на маленькие пузырьки, мирно плавающие по поверхности жидкости, и для ответа ему потребовалось время.
— Если бы я тебя ненавидел, меня бы здесь не было.
— Тогда почему?
— Я мог бы задать тебе тот же вопрос.
Я опёрлась локтями о стол и наклонилась к нему чуть ближе.
— Ты использовал эту линию на мне прошлой ночью. Второй раз у тебя не пройдёт. Скажи мне, Лео, прямо сейчас. Почему ты здесь?
Его голубые глаза встретились с моими, в них искрилось нечто, напоминающее злость, а может быть, даже страх. Что бы это ни было, раньше в Лео я такого не замечала, и оно чертовски пугало меня.
— Как ты думаешь, почему я здесь? Как ты думаешь, почему я пригласил тебя в Нью-Йорк? Как ты думаешь, почему я чуть не ввязался в драку с Эндрю "Мудаком" Веллингтоном прошлой ночью? Как, по-твоему, почему я до сих пор каждое лето провожу в Блу-Крик? Мэгги не единственная, кто держит меня там. Как ты думаешь, почему я шёл по направлению к твоему дому прошлой ночью? — он пробежался пальцами по волосам. — Нет. Знаешь что? Я не буду отвечать на твой вопрос, но задам свой. Что такого ты увидела, когда смотрела сегодня утром на меня голого, что заставило тебя, наконец, меня заметить?
Что там говорят о потрясённом молчании? Я не могла пошевелить ни единым мускулом, ни моргнуть, ни произнести хоть слово. Я часто слышала, как люди говорят, что они потеряли дар речи, но никогда не верила, что такое действительно возможно. Ну, теперь я являюсь научным доказательством этих слов. У меня в груди начался пожар, и горло загорелось, словно некие жизненно важные органы перестали функционировать.
Всю мою жизнь в моей голове имелось совершённо чёткое восприятие образа Лео Мэддокса, но видимо, я была неправа, когда считала, что хорошо его знаю. Мне вспомнилась любимая папина поговорка: "Не предполагай. Иначе мы оба окажемся в глупом положении ". Видимо, когда я увидела Лео обнажённым этим утром, часть моих предположений о нём разрушилась. Затем он пригласил меня в Нью-Йорк, и обрушилась ещё одна стена. А прямо сейчас, услышав его признания о том, что он заботится о ком-то кроме себя, у меня осталась всего лишь одна сносящая крышу мысль. Что ещё я узнаю, когда начну снимать остальные слои? И мысль об этом меня просто взбесила. Как он смеет задавать мне подобные вопросы? Как он смеет вызывать во мне чувства к себе, которые я не должна иметь?