— Не на-адо! Я вознагражден выражением полнейшего и неподдельного удивления на твоем лиц…
— Вознагражден он, видишь ли! — Мидир притянул его к себе.
Мэллин трепыхнулся на пробу — насколько крепко его держат — но, видно, понял, что не вырвется, и выдохнул. Теплое дыхание младшего пробралось даже сквозь королевскую накидку и сюрко.
— Вот и не зли меня попусту, — Мидир договорил наставительно. — Зли только по делу, — похлопал по спине и отпустил.
Мэллин выглядел не слишком помятым, но поддернул — явно напоказ! — рукава кружевной рубашки, поправил на плечах дублет, стряхнул ногтем с серебряной вышивки воображаемую пылинку… Затем приложил руку к сердцу и поклонился. Впрочем, официальный поклон портило выражение полного довольства жизнью, никак не желающее покидать лицо Мэллина. Старый, полузабытый способ успокаивать брата до сих пор работал.
— Тогда тебе нужно будет издать специальный приказ касательно того, как, когда и по какому поводу полагается злить его королевское величество! Надо будет попросить племянника подготовить соответствующий манифест! Он мастер на занудство подобного рода.
— Пропой это ему под окнами, — усмехнулся Мидир.
— Насчет обруча, — откашлялся Мэллин, старательно отводя глаза. — Я предполагал, что ты согласишься. Можешь казнить меня, но вот тебе…
В руке, вытянутой в сторону Мидира, действительно поблескивал неясно откуда вытащенный ободок.
Тонкая вязь серебра, три металлических звезды в центре, восемь черных гранатов по окружности. Черный свет любви, что иногда сильнее магии.
— Откуда он у тебя? — Мидир не мог отвести глаз, не мог остановить воспоминания, не мог даже рыкнуть на брата.
Родители — прекрасные, счастливые и очень любящие — словно прошли по темной галерее.
Прошли и пропали.
— Я… — Мэллин чуть ли не первый раз в жизни показался Мидиру смущенным. — Я украл его! — брат вздернул подбородок. — Эта жмотина! Твой казначей! Сказал — только посмотреть! Мне! И только посмотреть!
Мидир понимал как возмущение брата, так и настойчивость казначея. А вот смущение Мэллина было непонятно.
— Можно подумать, ты никогда не крал! — резче, чем хотелось бы, произнес Мидир, припоминая особо шумные выкрутасы младшего в Верхнем.
— Не у тебя же, — очень тихо произнес брат. Поджал дрогнувшие губы, потом все же договорил: — У тебя — никогда!
Брать ободок в руки показалось Мидиру кощунством, а Этайн очень не хватало участия родни в жизни их новой семьи. И Мэллин заслужил награду.
— Отдай его сам, — произнес Мидир.
— Я?! — Мэллин ошарашенно подался чуть назад, а потом как будто что-то понял, что-то новое. Озорной блеск в его глазах Мидиру не понравился сразу.