Хоакин выпил каньи. Он вспомнил, что Хосе Фукс взял на себя ответственность два года бурить скважины в Патагонии.
Начальник лагеря снова улыбнулся:
– Я вам уже рассказывал, что вначале мы много месяцев жили в деревянной хижине, крытой жестью? Палатка появилась много позже.
Хоакин кивнул. Первым всегда трудно. У людей, которые устанавливали первую буровую, не было никакого опыта. Когда вышку наконец установили, она не выдержала сильного ветра. Понадобилось еще несколько месяцев, чтобы построить новую, ведь материалы приходилось завозить издалека. Здесь можно было ожидать чего угодно. Без терпения тут легко пропасть. Первый ассистент Фукса в конце концов начал страдать от депрессии, и его пришлось отослать обратно… Далеко не каждый мог выдержать одиночество, иногда от него люди просто теряли рассудок…
От него и постоянного ветра. Да, для начала нужно было привыкнуть именно к пронизывающему ветру или точно сойдешь с ума. Он бушевал. Он кружился, поднимая пыль, дул часами, а иногда и сутками… И после этого пыль лежала повсюду. От нее ломались некоторые инструменты.
Хоакин повертел в руках опустевший бокал. «Здесь все совсем не так, как дома», – вдруг подумал он. Климат жестче. Он скучал по семье, по субботним обедам, которые регулярно устраивала его бабушка Анна. На них приходили все родственники, у кого было время.
– Давайте продолжим, – наконец тихо сказал он Фуксу. – Давайте продолжим. Нам непременно нужно добиться успеха.
Фукс на мгновение задумался и вздохнул.
– Вы правы, Хофер. Можно, я буду с вами откровенным? Я уже много дней задаюсь вопросом, что же я должен делать. Бурить дальше? Сдаться? Что? – Он криво ухмыльнулся.
Хоакин расправил плечи.
– Мы будем бурить дальше.
Хосе Фукс задумчиво взглянул на инженера и потом кивнул.
С первого дня Аарон делал снимки окрестностей городка Комодоро-Ривадавия и его жителей. Фотографии отличались от тех, что он делал в Росарио или Буэнос-Айресе: на них был запечатлен суровый пустынный ландшафт, чудаковатые, своенравные люди.
Прошел месяц, а любопытство к его чудо-аппарату в городе все не спадало. За молодым человеком постоянно вилась стайка детей, и всегда можно было понять, где он находится. После того как Аарону удалось все проявить, удивлению жителей не было границ. Мужчины, женщины и дети с изумлением наблюдали, как он запечатлевает их мир на маленьких пластинках. Одни в ужасе бежали, другие отказывались сниматься, опасаясь, что колдовской аппарат украдет их душу, третьи с интересом наблюдали. Вскоре начали поступать первые просьбы: люди к празднику хотели подарить снимок своим любимым. Аарон объяснял принцип действия аппарата каждому, кто пожелает. После первоначальной настороженности появились дамы, которые, лишь завидев вдалеке сеньора Церту, тут же принимали картинные позы. Постепенно люди привыкли, что Аарон фотографирует повсюду, и больше не обращали внимания на всякие сплетни.