— А вы? — просипела, потеряв голос.
— Танцуете под луной, леди, или торопитесь на шабаш? — вместо ответа язвительно спросил он.
— А вы вышли пристрелить пару тройку кроликов?
— А вы всегда отвечаете вопросом на вопрос, — его спокойный самоуверенный голос чертовски бесил, но вместе с тем вызывал желание броситься на шею.
— Только в тех случаях, когда у собеседника нет с собой ружья. А сейчас это нервное.
Он выразительно глянул на оружие.
— Приходиться думать о своей безопасности, когда вокруг горничные мрут, как мухи.
Я нахмурилась, сжав поводья и переступив с ноги на ногу. Он продолжил:
— Быть может, это ваши колдовские штучки, леди Блайт? А здесь вы прячете улики.
— Мистер Остин, я не убиваю на полнолуние. Да, и не люблю яд. Предпочитаю пить кровь девственниц. Кто там у меня на очереди? Ах, да… я как раз спешила в дом миссис Бейли, слышала, что скоро ее дочурка потеряет невинность, — кажется, я перестала соображать, что говорю, и меня захлестнула ревность.
— Тогда придется вас пристрелить, леди, — в его голосе не было ни грамма сочувствия.
— Уверена, что один человек точно вам скажет за это спасибо.
— Тот, что поджег ваш дом, отравил горничную и убил мистера Стоуна?
Я окаменела. Откуда ему известно про гувернера? Разве я говорила?
— Дьявол, кто посмел так облажаться? — выругалась, стиснув зубы, — откуда вам известно про Стоуна?
— Не вы ли говорили, леди Блайт, что сплетни — это преимущество деревни?
Я растерялась. Он запомнил мои слова. Он точно дьявол! Настоящий, во плоти!
— Вы меня пугаете, Джеймс.
— Почему? Потому что говорю правду? Или потому что хорошо вас знаю?
— Потому что… — я вновь задыхалась, вцепившись в седло обеими руками, — потому что… как это хорошо знаете?
— Лучше, чем вы сами себя знаете, леди Блайт, — произнес с той уверенностью, которая шевельнула в душе суеверный страх, — и знаю, что вы любите меня, Анна, но боитесь сказать.
Слезы подступили к горлу, удушая, словно удавкой. Я покусывала губы, едва сохраняя остатки самообладания.
— Джеймс… я…
— Ваш муж… этот чертов ублюдок, который никогда вас не ценил, — его голос стал безумно громким и обличающим, — приехал только ради одного, чтобы дать вам развод. А я, леди Блайт… Анна, я жалею только о том, что потерял голову от ревности, когда увидел тебя с Вебером и сделал мисс Бейли предложение, — его голос тоже прерывался от тяжелого дыхания. — Все дело в том, что я люблю тебя. И я не могу с этим ничего поделать. Я бы с радостью, поверь мне, вырвал из груди сердце, уехал на другой конец мира, чтобы никогда, слышишь, никогда тебя не видеть. Но я не могу. Я люблю тебя больше этой чертовой жизни, больше всего на свете. Я люблю тебя. Ты слышишь, Анна?