Через пару недель я встретил этого мужичка в лесу близ райцентра Ордынск, куда перебросили наш отряд для работ на ближайшей лесопилке. В тот день нам не подвезли стройматериалы, и у нас в бригаде образовался вынужденный простой.
Ребята были предоставлены каждый самому себе, и я отправился в лес за грибами, где и состоялась наша вторая встреча. Мужичка этого звали Кузьма, и в этот день он, оказывается, выехал в лес хоронить своего умершего кота, на могилку которого, между прочим, привалил большой гранитный камень, который привез с собой.
Я наткнулся на Кузьму тогда, когда он, прислонившись к столетней сосне, в нелепой шапочке, уместной разве что на малолетнем ребенке, сидел у могильного холмика и поминал своего кота самогоном и солеными огурчиками.
– А, боксер! – сказал он уже пьяненьким голосом, увидев меня. – Садись, помянем моего котика, моего серого сынка Степу.
Откуда он прознал, что я боксер, – а я тогда действительно был чемпионом Сибири и Дальнего Востока по боксу – я не спросил, но приглашение его принял с охотой, но не потому, что мне хотелось остограмиться на халяву, а из-за того, что представился случай разузнать хоть что-нибудь о его чудесном устройстве. Однако Кузьма меня только окончательно дезориентировал.
– Та установка – это все так, мишура, – с астматическим раздражением заявил он. – Это чтобы все думали, будто в ней все дело. Так колхозным начальникам удобней было отчитаться за деньги, которые мне платили за дождь – вроде как на строительство дождевой установки они уходили. На самом деле она ни при чем, просто сосредотачиваю свое желание на вызове грозовых облаков и жду это чудо, в совершении которого я абсолютно и несомненно уверен. В соответствии с этим я мысленно начинаю творить собственную реальность. Я поднимаю голову и обе ладони вверх к небу и становлюсь причастным к чему-то высшему. Начинаю ощущать течение некой энергии и дрожь в руках, а затем и во всем теле, становлюсь весь словно дрожащий лист на ветру, и тогда чувствую себя всесильным, тогда я могу абсолютно все. Затем я громко и четко приказываю неведомым мне силам выполнить мое желание и ощущаю свое слияние и чувство полного единения и растворения в реальности. В этот момент я и есть сама реальность, и тогда воображаю себе ярко ливень и тот путь, каким он совершается. Я это четко вижу, при этом сознание начинает уходить, в груди разгорается адское пламя, часто при этом я слабею до полного изнеможения, и тогда я валюсь с ног и отключаюсь на пять или десять минут.
– И что же в это время происходит, Кузьма? – задал я ему вопрос.