— Ладно, все прошло. Нам осталось сорок семь с половиной часов, целое богатство, не будем растрачивать его на бесплодные дискуссии.
— Я скоро пойду за ужином. Твой котелок по тебе явно соскучился.
— И разрешишь мне принять сто грамм?
— Смотря за что.
— За маленького Влада и за тебя.
— Тогда получится два раза по сто.
— И я приму их, несмотря ни на что. Особенно за тебя. Женщина и война — это самое противоестественное, что может быть. Даже в медсанбате. Особенно в медсанбате. Я знаю, как тебе трудно. Медсанбат — это выворотка войны. Сюда стекается вся ее бракованная продукция: рваные ткани, кровь, проломленные черепа, битая кость, молотые зубы…
— Я уже притерпелась. По-моему, ты не прав, это же раненые. Они беспомощны, как дети. Они требуют сострадания и нуждаются в нем. Тут необходимы именно женские руки, женский голос, они тотчас затихают от моего голоса, не только моего, я не раз это видела и слышала. И вообще раненый — это уже не солдат, он не подлежит законам войны. Он просто человек, нуждающийся в помощи и сострадании.
— Ты так считаешь?
— Так, а что?
— Ничего, просто так. У тебя целая философия, но она твоя. Не хочу быть раненым.
— Я тоже не хочу про тебя. Но мы ведь на войне, и я уже внутренне приготовилась к твоей ране.
— Осталось мне внутренне приготовиться к твоим бинтам. Впрочем, я готов.
— Я для тебя отложила самые мягкие.
— Твои бинты будут обнимать меня, да? Всего, всего. Хочу весь быть в твоих бинтах. Хотя это не эстетично. Знаешь, о чем я сейчас подумал? Что является альтернативой войны?
— Разреши подумать, сразу и не сообразишь. Ну что? Мир?
— Родильный дом.
— Ты хочешь открыть закон родильного дома?
— По-моему, я уже открыл его с твоей помощью. Вот и отправляйся туда, тебе там самое место.
— Милый, что тебя гложет? Расскажи мне, я уже сама чувствую твой груз, но не знаю, с какой стороны облегчить его. Подскажи мне.
— Нет у меня груза — и быть не должно. Меня от всякого груза война защищает. И не надо об этом, прошу тебя. Тебе нельзя волноваться. Просто я недоспал в лесу, по ночам уже было прохладно, это же октябрь… И не надо гадать, что было бы, если бы… Чисто женское занятие.
— Я найду другое занятие, еще более женское, хочешь? Но прежде я должна тебя спросить.
— Глобальный вопрос?
— Почти.
— Я готов.
— Если можно было бы избрать лишь одно человеческое качество, что бы ты выбрал?
— Сосредоточенность.
— Даже несмотря на меня?
— Наоборот, благодаря. Ничто не мешало бы мне сосредоточиться на тебе.
— И еще. Там, в лесу, ты меня вспоминал?
— Честно?
— Мы же договорились.
— Нет. Не вспоминал. Я дал себе такой приказ: не вспоминать. Это могло бы помешать делу. Я не имел на это права.