Коррехидор Альварес Гарса пришел совершенно неожиданно. Он вошел в камеру и скривился от моего вида. Что-то произнес сопровождавшему служителю, а потом подошел чуть ближе и даже присел, разглядывая мое лицо.
– Не обезумел, – после небольшой паузы кивнул он. – Это меня радует. Завтра ты будешь казнен. Тебя и твоего подельника, Джила Лангара, повесят. Ничего не хочешь сказать?
– Это хорошая новость, сеньор. Просто замечательная.
– Ты еще можешь шутить? Раздери меня дьявол! – Альварес хмыкнул и прищурился. – Я буду рад, если завтра утром будешь таким же стойким и сам взойдешь на эшафот. Поверь, если преступника приходится нести на руках, он выглядит очень жалким. Ты ведь не хочешь остаться в памяти горожан ничтожеством, которое бьется в истерике и цепляется за камни мостовой?
– Не дождетесь. – Мой голос стал удивительно чужим.
– Твой подельник, – коррехидор недовольно скривился, – не так упрям.
– Что с ним?
– Он жив. Правда, выглядит немного хуже, чем ты. Кстати, он нам все рассказал.
– Что именно Джил сумел вам поведать?
Разговаривать было чертовски трудно, но я получал от этой беседы какое-то дьявольское наслаждение. Это доказывало, что я еще могу думать, а значит, не сошел с ума.
– Джил Лангар признался в том, что вы замышляли.
– Его помилуют?
– За что? – Он удивился. Искренне удивился. – Признание не облегчит вашей участи, так что на эшафот вы взойдете вместе. Ты можешь гордиться, Серхио!
– Чем именно?
– Сам губернатор изъявил желание присутствовать на казни. Вместе с женой и дочками.
Теперь я понял, почему палачи пощадили мое лицо. По крайней мере, почти ничего не сломали. Все дело в здешней знати. Женщины, которые будут присутствовать на моей казни, не должны испытывать отвращения, наблюдая за подвешенным куском мяса. Это ведь развлечение – повесить человека. Поэтому мое лицо было в относительном порядке. Глаза едва открывались, но зубы были на месте. Чего не скажешь про остальной ливер. Почему не подох? Не знаю. Видно, кто-то там, наверху, решил, что я еще нужен.
– Как… Как это мило.
– Это большая честь для тебя.
– Ценю вашу заботу…
– А ты не так прост, как кажешься. Даже немного жаль тебя вешать.
– Поверьте, я не против еще немного пожить.
– Пожить?! – переспросил он. – Сколько же ты хочешь жить?
– Лет пятьдесят, – ответил я.
Гарса не выдержал и расхохотался.
– Извини, Серхио, – он развел руками, – но тут я тебе не смогу помочь.
– Ничего. Как-нибудь переживу…
– Чем ты хочешь позавтракать перед казнью? Может быть, принести тебе вина или рома?