?
– Просто спрашиваю, – ответил Ваймс, проклиная себя за то, что попался в ловушку. – Просто мне стало интересно, где тебя учили.
– С чего бы это?
– Те, кто входит через заднюю дверь, обычно относятся к категории людей, которым нужны результаты.
– Ха. Я учился в Клатче. У них там много новаторских идей в области медицины. Например, они считают, что в результате лечения пациентам должно становиться лучше. – Он перевернул почку вилкой. – Честно говоря, сержант, ты мне нравишься. Мы оба делаем то, что должны, работу нашу трудно назвать, э-э, популярной, и думаю, у тебя, как и у меня, есть черта. Я не мясник. Рози уверяет, что ты тоже. Ты… Ты делаешь работу, которая прямо перед тобой; в противном случае кто-то умрет.
– Я это запомню, – сказал Ваймс.
– В конечном счете, – добавил Газон, – на свете существуют и куда более неприятные занятия, чем щупать пульс у женщин.
После завтрака сержант при оружии Джон Киль вышел на улицу в первый день оставшейся ему жизни.
Постояв неподвижно, он закрыл глаза и слегка крутнулся туда-сюда на пятках, словно пытаясь погасить два окурка одновременно. Широкая улыбка медленно расплылась на его лице. Пятак нашел-таки правильные башмаки. В последние… то есть в грядущие годы Вилликинс и Сибилла вошли в тайный сговор с целью помешать Ваймсу носить старые, хорошо изношенные башмаки – тайком похищали их и отдавали башмачнику сменить подошвы. Как же приятно снова ощущать улицу под ногами, да еще и когда в башмаках ничего не хлюпает. Проведя целую жизнь в дозоре, он научился чувствовать улицы. Взять, к примеру, булыжник – он бывает множества видов: «кошачьи головы», «тролльи головы», «буханки», длинная и короткая брусчатка, «кругляки», «морпоркские шестерики», восемьдесят семь типов дорожных кирпичей и четырнадцать типов каменных плит, а еще двенадцать типов камня, не предназначенного для мощения, но тем не менее использованного для него, и все со своими узорами износа, а еще щебень и гравий, и следы ремонта, и тринадцать разных типов подвальных люков, и двадцать типов сливных лю…
Ваймс попрыгал, словно проверяя твердость земли под ногами.
– Улица Вязов, – сказал он и подпрыгнул еще раз. – На пересечении с Мерцающей. Точно.
Он вернулся!
От улицы Паточной Шахты его отделяло не так много шагов, и когда Ваймс свернул к зданию Стражи, его взгляд привлекло яркое пятно.
Да, вот она, торчит из-за садовой ограды. В городе было много сирени. Она живучая, ее так просто не изведешь, и это правильно. Бутоны уже набухли, готовые вот-вот раскрыться.
Он стоял и смотрел, как ветеран на поле старой битвы.