Эдмунд со стоном приподнялся. Три пары глаз выжидательно на него уставились. — Сес…, - голос изменил ему, — Сестра Хилда, — Как она? А отец-настоятель?
— Мертвы, — на глаза Киппа навернулись слезы, Арибо посуровел, а Удо отвернулся. — Лежат там у входа. Меика и Сента, слышишь, как голосят? — Кипп плакал уже не скрываясь. — За что их так?
— Да, Дракониху и Пухляка жалко, — Арибо шмыгнул носом.
— А где брат Раббан?
— Наш привратник, поковылял в деревню. — Арибо не умел долго грустить. И азартно улыбнувшись, громко зашептал: — Бьюсь о заклад, что пока он дошкандыбает до тудова, пройдет половина дня. — И, запустив пятерню в непослушные кудри, добавил, — Могу поспорить на свой завтрак.
— Прекрати, — Удо поморщился. — Раз такой быстрый, почему сам не пошел?
— Да наш Раббан-старикан сам вызвался, а я старшим завсегда дорогу уступаю, — в голосе Арибо не чувствовалось и намека на уважение. — Типа сказал, что он бывший солдат. И если, мол, на него нападут по дороге, он еще задаст всем жару. — Арибо прыснул в кулак. — Ага, щас. Напугает всех грохотом своих костей.
— Заткнись Риб, — взвился Кипп. — Ты уже достал своей толстокожестью. Драко… сестра Хилда знала нас с детства. Она нас любила, ухаживала за нами, когда мы болели. А брат Анселло. Это ведь он привез тебя из Мистара, где ты воровал еду и попрошайничал. Он спас тебя, накормил, обогрел. А ты… Ты неблагодарная скотина. Вот ты кто.
— Сам заткнись, правильный ты наш, — пробурчал крепыш. — А вы все зануды. — Он снова пригладил длинные, русые волосы и обиженно отвернулся. Молчание, изредка прерываемое всхлипами Клипа и оскорбленным пыхтением Арибо, затягивалось.
— Эд. — Удо легонько толкнул лежавшего юношу в плечо. — Не уходи от ответа. Что там случилось? — Кипп продолжал хлюпать носом, но уже заинтересованно. Плечи Арибо напряглись, и было заметно, что он ловит каждое слово.
— Не знаю. Не помню. Точнее что-то всплывает в памяти урывками. Такое ощущение, будто я напился. — Юноши дружно улыбнулись. Арибо хрюкнул, сдерживая рвавшийся наружу смех и не выдержав, повернулся и захохотал. — Помню, помню. Ты еще блеванул тогда перед Пухляком.
История была давняя, славная и навсегда вошедшая в анналы лучших проделок дружной четверки. Нежно лелеемый и тщательно оберегаемый винный подвал отца-настоятеля был давней и заветной мечтой Эдмунда и его друзей. Разумеется, дело было не в желании взалкать тот запретный плод, которым брат Анселло и брат Рабан нередко потчевались перед обедом. Всех младших обитателей виддалунской обители давно уже возмущала идея сестры-экономки, уставшей от бесконечных набегов на кухонный погреб, перенести все фруктовые компоты в надежно охраняемый винный подвал. Справедливому негодованию воспитанников, особенно ценивших персиковую и сливовую разновидность сладких напитков, не было предела. В итоге разработанный Эдмундом и Удо план по устранению допущенной несправедливости был успешно реализован. Пока малолетки отвлекали настоятеля, ключ из его кабинета был выкраден, винный подвал вскрыт, и необходимое количество компота экспроприировано. К сожалению, опьяненному успехом Арибо, захотелось унести не только с десяток банок с компотом, но и пару бутылок виноградного вина. Щедро поделившись добычей с младшими подельниками, старшие воспитанники пожелали попробовать и столь любимый отцом-настоятелем сладкий мускат. Подначивая друг друга, они умудрились выпить обе литровые бутылки, после чего Кипп и Удо благополучно вырубились, а Эдмунд с Арибо отправились искать приключения. И, естественно, тут же нашли их в лице разгневанного брата Анселло и просто исходившей бешенством сестры Хилды. Разговор с настоятелем пришлось вести Эдмунду, так как его напарник к тому времени был уже не в состоянии связать и двух слов. И этот до предела эмоциональный диалог начался с того, что его вырвало прямо на зеленное одеяние отца Анселло, забрызгав попутно и новые башмаки сестры-экономки. Собственно на этом разговор и закончился, а уши у всех воспитанников, включая взывавшей к сестринскому милосердию малышни, горели ровным бордовым цветом добрую декаду.