Ее атаке позавидовала бы сама Однорукая. Но тяжелое лезвие рассекло лишь воздух. Противник оказался проворнее. Апперкот в грудь сразу же сбил дыхание. Ребра предательски затрещали. Рот наполнился кровью. Голова дернулась назад так резко, что завязки шлема лопнули. Старательно собранные на затылке волосы рассыпались. Корокотты торжествующе завыли. Взгляд туманился. Темная фигура склонилась над поверженной девушкой.
— Твой Дар и молодость спасли тебя воительница. В ином случае тебя ждал бы удар меча, а не кулака. — Гулкий голос заставлял кровь Леоны бурлить, а плоть трепетать. — Вы были обречены с самого начала и лишь поэтому я не использовал свой Призыв. — Раздался почти неслышный смешок. — А так у моих Смелых появилась возможность попрактиковаться. Да и корокоттам нужно было дать…
— Уттта!!! — Выпад Труллы почти достал молниеносно отпрянувшего торнийца. Ответный удар был скор и безжалостен. Годара вскрикнула и упала на колени, пытаясь зажать брызгавшую кровью культю. Отрубленная по запястье ладонь продолжала стискивать длинную рукоять. Если бы Леона вытянула руку, то смогла бы дотронуться до небольшой лужицы натекшей вокруг крови. Но девушка бессильно лежала, подтянув колени к груди и прижав ладони к бунтующему животу. Она смотрела на раненную любовницу и ни чего не чувствовала. Только пустоту. Смелый стоял напротив, опустив меч. Покосившись на раскачивающуюся из стороны в сторону Труллу, он тихо произнес: — Наконец то Однорукая дождалась тебя. — Затем отвернулся и кивнул корокотам. Благодарный рык заглушил грохот битвы. Годара попыталась встать, но не успела, сбитая на землю мощным толчком. На мгновение глаза Леоны встретились с тоскливым взглядом Труллы, но тут же распростертое тело загородили огромные туши. Послышалось довольное чавканье. Громкий крик превратился в тягучий стон, который быстро затих. Ноги в кольчужных шосах пару раз дернулись, взрыхливая волной грязь и безвольно упали. А потом на Леону накатило блаженное беспамятство.
* * *
Она никогда не плакала от боли. Ведь, как известно дети Анудэ могут терпеть даже самую невыносимую боль. А если украдкой и размазывала по щекам невольные и скупые слезы, то только от обиды. Гримм Эрингсон снова ее побил. Несмотря на все старание Леоны не проиграть. И пускай этот воображала на ладонь выше ее и ощутимо тяжелее. А еще у него длиннее руки, чтоб им отсохнуть вместе… Светловолосая девочка зажмурилась. Поиск оправданий — удел проигравших. В глазах вновь нестерпимо защипало. В Доме Анудэ вапенхер не делил детей на мальчиков и девочек. А спарринги устраивались между воспитанниками по жребию. И почему-то ей в противники всегда доставались мальчишки и, как правило, старше ее и сильнее. А на этот раз еще и проворнее. Она склонилась над маленьким бассейном, смывая с лица пыль и запекшуюся кровь.