— Как с вами красными сложно. — Кронпринцесса похлопала своего телохранителя по плечу. — Но ты прав. По видимому мне никогда не понять этой вашей извращенной преданности. Давайте лучше поищем могилу последнего Магистра.
— Она там, — телохранитель махнул рукой в темноту усыпальницы. — У входа похоронены самые первые Владыки. — Однако он не успел сделать и пары шагов, как дорогу ему перегородила Анеллла. Ее лицо побледнело, а в глазах горело негодование. — Спасение империи Вы именуете бесчестьем? — Она говорила размеренно и тихо. — Тогда что Вы считаете благородством? Мятеж и крамолу? Владыка Норбер был Патроном канцлера, однако клятву хранить закон и порядок в империи тот посчитал для себя более важной. Предательство во спасение, можно ли считать предательством?
Она вскинула голову, впившись горящим взглядом в глаза мужчины. Матиас Сиккер вызов принял. — Измена всегда будет таковой, как бы Вы её не называли. Ваши усилия приписать своему отцу благородные побуждения похвальны, но, думаю, невинный не нуждается в оправданиях. И еще, мне кажется, мессир Лип ощущает те же чувства, что и остальные красные. — Взгляд Матиаса Сиккера был полон печали. — Ощущение одиночества.
— Вы не имеете представление о том, что чувствует мой отец.
— Как и он, я обладаю Даром Младшего. К сожалению, Вы не способны понять того, что испытываем мы — его обладатели.
— Зато во мне течет кровь Младшего, — прошипела Анеллла.
Телохранитель опустился на одно колено. — Если я чем-то прогневал благородную мессу, прикажите, и я больше ни когда не потревожу Вас ни своими речами, ни своим видом.
— Тебе могу приказывать только я. — Кронпринцесса бесцеремонно втиснулась между Анеллой и Матиасом. — И хватит спорить по пустякам. Мы не затем сюда пришли. — Она лукаво взглянула на сердитую фрейлины. — Кстати, гнев тебе к лицу. По крайней мере, изображать смущенную невинность не твой вариант. — И не обращая внимание на раздосадованное лицо Анеллы, Имма обратилась ко всё еще преклонявшему колено телохранителю: — Вставай дружок. Иначе наш таинственный посетитель того и гляди улизнет. И тогда плакали наши девять серебряников.
— Они мои, — обиженно пробурчала фрейлина.
— Хорошо. — Кронпринцесса пожала плечами. — Плакали твои денежки. — Она широко улыбнулась. — Мы ведь не можем такого допустить? Правда?
Телохранитель быстро поднялся и, не говоря не слова, направился в темноту коридора. Завернув за угол, он резко остановился у очередной статуи и, повернувшись к девушкам, прижал палец к губам. — Кажется, нашли.
— Что? — шепотом спросила кронпринцесса, торопливо выглядывая из-за широких мужских плечей.