Лоугар обиженно засопел, а Леона злорадно оскалилась.
— Нужен новый предводитель боевых фирдов, — голос фриэксы был наполнен сталью. — И ты, — она кивнула к седовласому гиганту, — уступишь ему свое место. Понял?
Лоугар послушно склонил голову. — Как прикажет верховная фриэкса.
Вейна невозмутимо отвернулась. — Да случится желаемое. Ибо такова воля Однорукой и её сестер.
1312 г. от Прихода Триединых. Табар. Имперская тюрьма
«Увидишь и скажешь — ну прямо сороки
Они и белы и слегка чернобоки,
Но вот прокатился Владычий Призыв
И в миг почернели они и пороки,
Узрели все люди, увидели Боги
И те из врагов, что остались в живых.
Их души черствеют, а очи багровы
Проснулся в них хищник и будто оковы
Отброшены прочь доброта и любовь.
Из буйного гнева их сшиты покровы
И лишь убивать они страстно готовы
Алкая чужие страданья и кровь…».
Фрам Беншо «Подвиги Вильгельма»
Темные коридоры тюрьмы казались бесконечными. Склизкий камень уходивших в вниз коридоров давил даже сильнее, чем привычные, многократно ощупанные стены камеры. В том помещении, куда его привели, Магистр бывал многократно. Но всегда в качестве наблюдателя или даже обвинителя, но ни разу в качестве обвиняемого. Громадный Зал Наказаний с узкими деревянными галереями, сегодня до отказа был заполнен закованными в железо воинами. Отмеченных Младшим среди них было немного, но он их заметил сразу. Презрительно скривившись, Владыка сплюнул под ноги немолодого, с копной седых волос сержанта, который покраснел как девица и, раздувая от гнева ноздри, отвернулся.
— Делайте свое дело. — Норбер Матрэл равнодушно следил, как его цепи тщательно прикручивали болтами к медному, покрытому по краям зелеными разводами пыточному станку. Палач аэрс и его соплеменник помощник привычно проверяли замки, потряхивая иссиня-черными, стянутыми в конский хвост волосами. Младший Владыка не говорил ни слова и лишь стиснул зубы, мысленно готовя свое тело и разум к предстоящей боли. Той страшной, вымывающей душу боли, которую ему до этого дня еще не довелось испытать. Раздавшийся за спиной шум вывел его из оцепенения, а знакомый голос заставил безнадежно извиваться, с хрустом выкручивая изломанные запястья.
— Отец!?
Магистр с трудом повернул голову, но увидел лишь толпу стражников, нервно переминавшихся с ноги на ногу.
— Отец, — раздалось ближе и заметно громче. — Я здесь. — Тесные ряды раздвинулись, чтобы вытолкнуть вперед высокую фигуру, с таким же длинным, скуластым как у него лицом. — Как Вы? — Чудовищно исхудавшее тело, дернулось, протягивая к нему закованные в тяжелые цепи руки.