— И все-таки кто учил тебя обращению с сардами? — спросил он, когда река осталась позади, и мы снова поравнялись.
Хорошо помня о том, что Люций оказался в Валенсии не по собственной воле, а именно по той причине, что не поделил что-то с архивампиром, я только нахмурилась:
— Не могу сказать.
— Ну хорошо, — внезапно не стал он настаивать. — Тогда как тебе удалось нейтрализовать действие «Кары Снотры»? Опять какие-нибудь особенности магии Этари?
Я открыла было рот и снова закрыла. Воспоминания о разговоре с богиней смерти и ее странных словах о том, что мне еще рано умирать, завертелись у меня в голове с такой четкостью, словно это было вчера. Момент, чтобы ответить положительно, был упущен, а я внезапно подумала, что Хель явно не хотела ставить вампиров в известность о своих планах — в противном случае не было бы таких сложностей с моим воскрешением и продолжением шпионских игр. В горле внезапно пересохло, и я повторно выдавила:
— Не могу сказать.
— Опасаешься, что я могу провести этот ритуал снова? — насмешливо осведомился Адриан, и я уловила в его тоне нотки недовольства.
— Нет, Ваше Величество, — говорить было по-прежнему физически тяжело, словно язык отнялся. — Я правда не могу об этом говорить.
Должно быть, он услышал что-то странное в моем голосе, поскольку взглянул на меня повнимательнее и не стал развивать эту тему, а я на самом деле ощутила, как пропадает непонятное онемение с языка. Что это было? Хель что, наложила на меня какое-то заклинание молчания, чтобы я никому не могла рассказать о случившемся?
А Адриан и впрямь удивительно спокоен. Почему? Два года назад той ненавистью, которую он испытывал к Этари вообще и ко мне в частности, можно было сжигать деревни. Сейчас же — я осторожно взглянула в его сторону — он выглядел замкнутым, но никак не озлобленным. Как так получилось?
— Хочешь что-то спросить? — мое пристальное внимание от него не укрылось. Что ж, раз уж так вышло, что мы играем в открытую…
— Что изменилось? — прямо спросила я. — Два года назад вы были готовы отказаться от захваченных территорий только для того, чтобы лично вырвать мне сердце. Когда три недели назад в Оранморе я при вас упомянула принцессу Корделию, вы начали злиться, хоть уже давно считали меня покойницей. Но сейчас вы не похожи на того, кто ненавидит, хотя знаете, что я притворялась другим человеком и открыто лгала вам. Почему?
Адриан усмехнулся, но не хищно, а с какой-то горечью.
— Теперь мне кажется, что я уже давно был готов к тому, чем все обернется. С каждой нашей встречей в общую картину добавлялись новые детали, но мне все не хватало времени и внимания, чтобы объединить их в одно целое. И, прочитав твое письмо, я только получил подтверждение своим догадкам, ведь все было одно к одному: валенсийка, дворянка, которая явно привыкла к тому, что ее приказы исполняются. Полукровка с меткой, что ее воскресил вампир. Отсутствие какого-либо страха передо мной. Сочувствие к принцессе Корделии. Изменение ауры — во время нашей встречи в Госфорде она была ничем не примечательной, а в Оранморе — аурой сильного темного мага. Ну и наконец олльфары, демон их подери…