Осторожно дотронувшись до моего плеча, попыталась меня разбудить, словно не хотела делать чего-то подобного, но некто невидимый побуждал её к этому. Мне ничего не оставалось, и я открыл глаза. Плоть моя покинула мир иной и уже несколько секунд пребывает в мире этом, о чём свидетельствует тяжёлая головная боль.
– Сколько уже?
– Десять. Вставай. За мной сейчас должны зайти.
Ну, что мне до них, и до того, что сейчас за ней кто-то зайдёт? Впрочем, я не без благодарности принимаю два протянутых мне блюдца. На одном чашка с горячим чаем, на другом маленькая скала чёрного шоколада. Всё-таки, вчерашний вечер даёт о себе знать. Мне неловко, почти стыдно, но я не смог удержать в руках сие изобилие. Скала чуть не выпрыгнула на постель, и я не полил её чаем лишь потому, что у меня всё это вовремя отобрали.
Что за идиотская привычка: подавать чай в постель, да ещё с шоколадом, и, тем более, мне? На этот необдуманный шаг способен только незнающий меня человек.
Если я просыпаюсь в чужой квартире, значит, вчера вечером я проводил время не в библиотеке.
Полдень и дождь. Летом это большая редкость, и поэтому, пользуясь случаем, я иду под дождём с настроением ребёнка, которому позволили усесться в лужу. Он сидит в ней, шлёпает от радости руками, и ничто его больше не интересует. Я бы тоже уселся, но боюсь, прохожие, которых этот ливень не загнал в укрытие, неправильно меня поймут. Или того хуже, тоже плюхнутся рядом со мной. А эта перспектива меня не устраивает. Предпочитаю одиночество. Дождь и одиночество – для меня это синонимы.
На стоянке такси масса зелёных огоньков предлагала свои услуги. На скамейке, рядом со стоянкой, одинокий силуэт, отданный дождю. Это женщина. Лёгкое платье промокло и прилипло к телу, выгодно подчёркивая совершенство её фигуры. Хотя в тот момент ей, как мне показалось, было не до поз, и дождь не вызывал у неё тех радужных ощущений, какие распирали меня. И всё же он сделал её прекрасной. Мокрые волосы спадали на плечи. Глубокое декольте, благодаря дождю, практически исчезло, и от этого её высокая грудь, казалось, была обнажена, а под длинным подолом платья легко угадывались стройные ноги. Впрочем, всё это напоминало ужасно банальную картинку кисти свободных художников.
Она почувствовала мой взгляд. Отведя от глаз прядь волос, посмотрела. Чтобы как-то избавиться от этой неловкой ситуации, я не придумал ничего лучшего, чем заговорить с ней:
– По-моему, Вам наплевать на дождь, но Вам холодно.
– Да.
Пойди, разбери, что означает это «да», к тому же лицо её приняло довольно независимое выражение. Но отступать уже поздно, да и некуда.