Ценностей, извлекаемых из ящика, всё не убывало. Несколько карманных золотых часов (Макс на них даже не поглядел), облигации государственного займа, ещё два свёртка с украшениями и даже медная коробочка с золотыми коронками. Большое евангелие в кожаном переплёте, то ли золотой то ли позолоченный подсвечник, набор серебряных чайных ложек и «паспортная книжка» на имя Юрия Прохоровияча Гудко, 1869 года рождения, православного, учителя.
– Видать, подготовился этот Степан к бегству от большевиков, надеялся пересидеть, документом запасся, золото припрятал. Думал, вернётся к счастливой жизни, но не судьба.
– Не судьба… – Автоматически пробормотал Максим, думая совершенно о другом: «Все нормальные люди называют узбеков «русские негры». И правильно! Припёрлись в Россию работать, пусть работают! Кто ему давал право командовать? Почему я должен позволять пацану решать всё за себя? Ему и так всю жизнь везло сказочно! Родился в Питере, живёт в собственной коммуналке, предки обеспечивают… Я бы тоже хотел иногда приходить куда-нибудь на подработку на пару дней в неделю, чтобы заработать на карманные расходы, а не вкалывать как проклятый фактически за еду!
И общался я с ним, только потому, что больше не с кем было. Успешные люди смотрят на автомойщиков свысока, как на обслугу, а с быдлом местным я чуть не спился к чертям. Но теперь у меня будет другой социальный уровень! И малолетний чурка пусть идет нахер! Это моё золото! Я продал душу за этот клад! Я! Он был просто инструмент для достижения цели. И когда рабочему говорят: «Чувак, ты выиграл миллион!», инструмент летит в топку!»
В голове послышался щелчок, тёмная густая энергия поднялась из земли и заполнила все внутренности от кончиков пальцев ног до макушки. На задворках сознания, в мозгу, собственный голос недоверчиво пискнул:
«Вы считаете, что ради денег я смогу убивать?»
И второй голос, принадлежащий мужчине из шалфейных галлюцинаций, уверенно ответил:
«Запросто! Если это покажется тебе необходимым.»
Тело налилось ледяной чужеродной силой, которая агрессивной дрожью принялась вырываться вовне, выворачивая руки в неконтролируемых конвульсиях. Что-то сжало виски и дернуло изнутри. Максим больше собой не владел.
Он схватил веревку, при помощи которой ещё несколько минут назад они с Адилом вытаскивали ящик, резко накинул мальчику на шею и затянул. Зажмурившись до максимального напряжения мышц, так, что уши заложило, Макс навалился на хрупкое тельце всем весом, повалил на землю и что было дури, потянул концы веревки в разные стороны. Ничего не слыша и не чувствуя, он просто тянул. На каких-то задворках сознания, на внутреннем экране, мелькал фрагмент документального фильма, где говорилось, что задушить человека не так просто как показывают в кино.