- Ты, ты… - не нахожусь я со словами. – Что ты тут делаешь?!
Кажется, получилось слишком громко. Ну и плевать! Какого чёрта он забыл здесь?!
- Не это ищешь? – Рон кивает головой на стул – на его спинке висит белое банное полотенце.
Урод! Урод! Урод!
- Отдай мне немедленно! – вытягиваю руку, требуя. – Отдай полотенце!
Почти в безразличии , Аарон водит плечами и цепляет указательным пальцем край полотенца, подходя чуть-чуть ближе; этого отнюдь недостаточно, чтобы я достала до него.
- Подойди и возьми. – Он добавляет бесстрастно: - Ники.
Его глаза загораются; мне хочется кинуть в него чем-нибудь очень тяжёлым.
- Ты что-то напутал, - выплёвываю я. – Меня зовут Агнес.
Рон качает головой.
- Не-не-не, - начинает он вполне с серьёзной интонацией. – Я читал твоё личное дело, и в нём чёрным по белому напечатано: Агнес Вероника Хоггарт. Поэтому, я буду называть тебя Ники. Мне так больше нравится, - сморщив нос, загадочно улыбаясь, говорит Аарон.
- Боже, - не выдержав, издаю разочарованный стон. – Как же ты меня бесишь!
Простояв ещё немного, он присаживается на стул практически напротив душевой кабинки, в которой я стою. Я внимательно слежу, чтобы занавеска не открыла ни одной части тела, которой ему видеть точно не стоит. Но она так прилипла к коже , что мне даже не стоит придерживать её, однако я всё равно делаю это.
- Ну, ты тоже не сахар, - откинувшись назад, признаётся Рон, и мне безумно хочется влепить ему пощёчину.
- Как ты не поймёшь, что я не – моя сестра, и то, что сделала Саманта, меня не касается. Я даже не была в курсе этого! Оставь ты меня уже в покое!
Его голубые глаза полны злости, но он умело маскирует это улыбкой – хитрой и бесчувственной.
- Мне всё равно, Ники. Я дал тебе шанс уехать, но ты не захотела. Я предлагал тебе закончить всё мирно, но ты захотела войны.
Мокрые волосы облепили волосы и плечи. Я убираю прядь со лба, продолжая смотреть на Рона.
- Она сделала тебя больно, и теперь ты хочешь казаться неуязвимым.
- Заткнись, пока я не сорвал эту занавеску к чёрту, - сердится моментально Аарон.
Его глаза горят огнём, а желваки играют на скулах. Он не шутит, мне действительно приходится замолчать, ожидая, что он скажет теперь. Но я всё же не могу не сказать :
- Ты тоже поступил плохо, ясно? Нельзя играть с чувствами людей. Знаю, Сэм стала тебе другом, а потом предала, но и ты не…
Рон вскакивает с места.
- Заткнись, я сказал! Что не понятного в слове «заткнись»?! – орёт он так, что вены выступают на его шее.
Серая расстёгнутая сверху рубашка не скрывает этого.
- Перестань затыкать мне рот! Рабочий день у меня уже кончился, и был весьма тяжёлым, если тебе это интересно!