Многие из указанных текстов значительно дополнены, обогащены либо переписаны наново, а некоторые сочинены специально для последних изданий.
ТРИ ЕВРЕЯ. РОМАН С ЭПИГРАФАМИ
– А знаете ли вы, что Соловьев оклеветал бывших друзей?! Там, между прочим, и вы упомянуты. И в довольно гнусном свете… Как вам это нравится?
– По-моему, это жуткое свинство. Жаль, что роман еще не опубликован. Вот напечатают его, тогда и поговорим.
– Вы считаете, его нужно печатать?
– Безусловно. Если роман талантливо написан. А если бездарно – ни в коем случае. Даже если он меня там ставит выше Шекспира…
Сергей Довлатов. «Новый американец». Нью-Йорк
К сожалению, все правда.
Сергей Довлатов за две недели до смерти
* * *
Книга мне понравилась. Я давно уже отделяю хорошие книги от плохих по принципу «читается – не читается». Книга Соловьева читается.
Книга писалась в расчете на скандал, но не только. Издана только в расчете на скандал. Отсюда опять же изменение названия. Заставить современного российского читателя купить книгу с названием «Роман с эпиграфами» это нереально, а вот «Трех евреев» кто-нибудь да купит. А назови книгу «Три русских» – не купят. А «Три чукчи» – купят. «Три казаха» – не купят. «Три мушкетера» – купят. «Три писателя» – не купят. «Три проститутки» – купят. «Три мужика» – не купят. «Три голубых» – купят. В общем, вам понятно, о чем я говорю?
Однако «Роман с эпиграфами» сочинение на редкость талантливое. Написан нервно, страстно, местами чрезвычайно умно… в целом автор свое сражение с темой выигрывает. А то, что в результате этого сражения пострадали живые и мертвые реальные люди, прежде всего Кушнер и Бродский, так это не беда. Я всегда придерживался простого мнения: если писатель полагает себя в праве, например, убивать своих героев, то визжать по поводу того, что кто-то сделал героем его самого – неблагородно и просто неприлично.
О достоинствах романа Соловьева можно долго говорить. Замечательное чувство ритма, способность вовремя отскочить от персонажа и рассмотреть его в нескольких ракурсах, беспощадность к себе как к персонажу…
Антитеза «Кушнер – Бродский», разъяснять которую не буду, она всем литературным людям известна, сама по себе чрезвычайно любопытна. Соловьев проводит ее блистательно, и неважно: прав он в отношении конкретных живых и мертвых или нет. Антитеза, в общем-то, классическая, ничего нового для этого архетипа Соловьев не придумал. Но достаточно и того, что он мастерски его препарирует, выбрав в качестве объектов всем известных поэтов. Победили ум, глаз, перо и страстная натура.