– Не распускай руки, сказала! Мне одно слово замолвить Рафику, и он сотрет тебя в порошок! Знай, с кем!..
Шабункова на удивление спокойно посмотрела на Анжелу и так же спокойно поинтересовалась:
– А что… а что случилось, красавица?
– Ничего!
– Тогда проходи, садись. Ты тоже мне будешь нужна.
Анжела шмыгнула носом и молча села на табуретку, приставленную к ее кровати. Шабункова посмотрела на нее, переспросила:
– Значит, говоришь, доктор хороший и внимательный?
– Ну, я так и сказала, – Анжела кашлянула в кулачок.
– А мы сделаем так, что он будет еще более хорошим и внимательным, – Шабункова окинула взглядом присутствующих. – Да, мои подруженьки?
– С какого это времени? – хмыкнула Валентина.
– Внимание! Вопросы задаю я! Нас сколько человек в палате? Правильно: пятеро. Если по сорок тысяч сбросимся, получается двести тысяч. Ого! Неплохой презент, скажу я вам. Порадуем Сергея Ромуальдовича, а, женщинки? Вижу, вы не против. Конечно, что теперь те сорок тысяч для одного человека, а вот когда двести для одного – это, засвидетельствую, уже нечто. С кого начнем? Пускаю шапку по кругу. Что это я – с кого начнем? Конечно, с меня. Сказал «а», говори и «б». – Она взяла из сумочки деньги, отсчитала необходимую сумму и, держа две бумажки по двадцать тысяч рублей на вытянутой ладони, поднесла руку к Петровне.
Петровна, к удивлению остальных, потянулась за кошельком. То же самое сделала и Валентина. Хотя и не сразу, немного поколебавшись, Анжела отказалась:
– Мне на сигареты надо.
Шабункова посмотрела оценивающим взглядом на ее старые и черные от грязи, когда-то желтые сланцы, согласно кивнула:
– Все понятно. Ну, а ты, бабушка?
Стефановна сделала вид, что она вообще не понимает, чего от нее хотят.
– А? Что? – разинула она широко рот.
– Гони денюжку, бабушка! – в самое ухо громко прокричала Шабункова. – Для тебя же стараюсь. Подсластить жизнь надо. Нашу палату доктор будет спать и видеть во сне. Она у него будет на первом плане. Ну, смелее, смелее, бабуся!
Бабушке ничего не оставалось, как подчиниться: она подала этой настырной женщине все деньги с кошельком:
– Возьми сама, сколько надо. А зачем? Я не пью.
– И никто не пьет.
– Доехать оставь только, а то пешком не дойду – богато километров до наших Брусов.
Шабункова запустила руку в кошелек Стефановны, вытянула довольно толстый пук госзнаков, оценила:
– Ого! Да с такими деньгами можно и не тут лечиться! Хорошо, хорошо, бабушка, не смотри так на меня: лишнего с тебя не возьму. Нам чужого не надо. Тут хотя бы свое не потерять.
Анжела вышла. Вслед за ней подалась вскоре и новенькая. Тыкнув вверх пальцем и подмигнув женщинам, она, прежде чем оставить палату, торжественно и многообещающе произнесла: