И Геннадий Петрович подсел к ней. Она подвинулась.
– Это я… – посмотрел он на женщину.
– А это я, – улыбнулась Светлана.
– Может, ко мне? Или к вам – как?
Светлана удивленно смотрела на Геннадия Петровича:
– Вы случайно меня с кем-то не спутали?
– А за приветы от моей землячки Нинки большое спасибо, – мужчина улыбнулся.
Светлана более внимательно, показалось, смерила глазами Геннадия Петровича и, слегка улыбнувшись, тихо промолвила:
– А по телефону действительно чаю не попьешь. Выходим?
– Да!
Они шли по улице и о чем-то весело, энергично судачили. И складывалось такое впечатление, что эти люди были знакомы очень давно.
Где-то в конце мая, как только городские клумбы вспыхнули-загорелись всеми цветами радуги, Катьку цапнули прямо за руку на клумбе перед общежитием. И кто – старый, на вид неказистый, всегда сонный, будто та прошлогодняя муха, дед Михалыч. Он подстерег девчонку, выдержал надлежащую паузу, пока та не втянулась в запрещенное занятие (а цветочки, кстати, Катька рвала не спеша, все равно как на лугу или в своем деревенском палисаде), и, решительно выдвинувшись из-за телефонной будки, громко потребовал:
– Стоять!
Катька и остановилась. Другая бы дала стрекача, а она – нет, она улыбнулась Михалычу, показала букет:
– Красивый, правда?
– Стоять! – повторил старик и молодцевато очутился около девушки, взял за руку. – Ага, попалась! А я думаю, кто цветы истребляет? Ты, значит, королева. Да-да. Ну, пошли, значит? – Михалыч потащил Катьку за собой в общежитие, не переставая сыпать словечками – Это же надо – городскую красоту уродовать! Люди, значит, втыкают семена, поливают, приглядывают…
Катька молчком плелась за стариком, не выпуская из рук красивый букет, а дед продолжал воспитывать ее:
– Если же каждый по одному цветку… по одному цветку даже сорвет если каждый – что же будет, а? Где же наберешься этих самых цветов? Непорядок! Распустились, понимаешь!
Перед входом в общежитие Катька все же заупрямилась:
– Михалыч, отпусти. Михалыч, мне же цветы срочно понадобились, а купить не за что. Слышишь, Михалыч?
– Знать не знаю!
– Ты же хороший человек, Михалыч. Ты же воевал.
– Для того и воевал, чтобы цветы росли!
– Я понимаю. Это патриотично, это меня тронуло. Будь другом, Михалыч. Хочешь, я тебя поцелую? Хочешь?
– Знать не знаю!
Катька все же чмокнула старика в щеку, но и это не помогло – на следующий день ее поступок разбирали на собрании в цехе. Собрание проводили не специально, чтобы приструнить в воспитательных целях крановщицу Катьку, нет, так совпало, что оно было запланировано – накопилось много производственных вопросов, которые надо было немедля решать, а в конце и о ней как бы вспомнили.