— И кто же тут такой любопытный? — раздался вкрадчивый голос. Обернувшись, я встретился взглядом с зеленоглазым, как я, мужчиной. Лысый, но с аккуратной бородкой. Одет в чёрную мантию, а на груди висит массивный амулет. Вокруг, кстати, было видоизменённое пространство тайной комнаты.
— Гарри Джеймс Поттер, Магистр.
— Вижу, манеры ещё не забыты… какой сейчас год?
— Тысяча девятьсот девяносто четвёртый по летоисчислению от Рождества Христова.
— Почему ты считаешь время не от сотворения мира, а от рождения магловского святого. Ты ведь маг! — нахмурился Салазар.
— Это в нынешнее время официальное летоисчисление. Кстати, при мне находятся сейчас все четыре артефакта. Меч Годрика, чаша Хельги, ваш медальон и диадема Ровены. Мы уже заключили договор.
— Чудесно. Хоть что-то не надо делать самому, — Основатель прошёлся по плитке, а вокруг гулко отдавались его шаги. — Ты пришёл просто познакомиться или как?
— У меня возникла небольшая проблема и мне нужна помощь… эксперта. Думаю, вы лучший, кого вообще можно найти в мире по данному вопросу.
— Что произошло? — цепкий и холодный взгляд чародея впился в моё лицо.
— Гм… я пролежал два часа, проткнутый клыком василиска. Слёз феникса с собой нет, высшее исцеляющее и омертвляющее политы на рану после извлечения клыка, сам я выпил что-то около дюжины различных целебных зелий. На данный момент состояние стабильно хреновое. Больно шевелить даже пальцем. Шевелить рукой — чудовищно больно. Банальное Эванеско едва не порвало мне астральные каналы.
— Как ты вообще выжил после такой дозы яда?!
— Последние года полтора сидел на диете из средоточия сердца тысячелетнего василиска.
— Убивать такое прекрасное создание… — печально покачал головой мужчина.
— С вашего позволения, он был убит ещё до меня.
— Хорошо… я чувствовал не так давно в своём медальоне чужую душу. Это ты её изгнал?
— Да. Именно во время ритуала меня и ударили в спину.
— В таком случае наденешь медальон и не снимаешь. Чаша Хельги может создавать целебное зелье из простой воды. Будешь пить прямо из этого артефакта…
— В ней тоже посторонняя душа и я ещё не изгнал её.
— Медальон облегчит твоё состояние. Ты сможешь изгнать наглеца, посмевшего использовать наши реликвии для своих якорей, а затем возвращайся, поговорим.
— Благодарю…
Выйдя из пространства Основателя, надеваю медальон под одежду. Облегчение действительно пришло: боль стала вполне терпимой. Да и каналы — гибче. Сейчас они были словно заморожены, а от того хрупкие. Теперь они хоть и не вернули прежнюю гибкость, но…
— Эванеско… — взмах рукой и грязная посуда становится чистой.