Я пережил несколько грустных минут, когда мы навсегда уходили из пещеры в то утро. Прежде всего, я понимал, что будет мало возможностей для развлечений с Вайлит; почувствовав, что теряю ее я даже вообразил было, что влюблен в нее, — ее здравый смысл позаботился бы об этом, если бы я признался ей в любви; поэтому, я не признался, мой собственный рассудок был обязан управиться с этим, и поступил довольно хорошо. Уход из пещеры был прощальным и во многих других отношениях…
Я знаю: так случается в любой момент. Что произошло с человеком, который дышал с тобой одним воздухом пять минут назад? — или вас это не беспокоит?
Большую часть дня мы потратили на осторожное путешествие через лес, пока не убедились, что очутились далеко за пределами села, которое оказалось таким добрым, что снабдило нас достойной уважения одеждой. Мне, в самом деле, хотелось узнать, что произошло там, когда ворвалась Луретт с пронзительными воплями об изнасиловании и пожаре, но я никогда не узнаю, поэтому, какого черта, пишите эту историю сами, если вы люди, в конце концов. Потом мы изменили наш курс и вышли на северо-восточную дорогу там, где она поднималась на значительную высоту, однако более длинная и крутая часть все еще находилась впереди нас. Солнце стояло за нами на западе: все застыло в горячей яркой тишине. Мы увидели несколько разбросанных столбов дыма в южных, отдаленных селах. Ничто не двигалось по дороге, когда мы вышагивали там в нашей хорошей одежде — белых набедренных повязках свободных людей, приличных коричневых рубашках, Вайлит — в перешитом желтом платье. И мы ничего не слышали — ни голоса, ни скрипа тележных колес, ни звуков скота, лошади или человека. С той стороны подъема, впереди нас, могло находиться кое-что.
Джед спросил:
— Что сегодня за день?
Буду проклят, если мы знали. Я сказал, что четверг, но Джед не был уверен и начал раздражаться, что он, вероятно, пропустил специальные молитвы в утро пятницы. Он был за то, чтобы прочитать их тогда, там, у дороги, но я сказал:
— Стойте, прекратите болтовню на минуту — я хочу прислушаться. Я хотел чего-то большего, жестом приказал им остановиться на месте и прошел немного вверх по дороге, чтобы очиститься от человеческого запаха и понюхать ветер. Даже тогда я не был уверен.
Хорошо бы, если какой-нибудь человек мог бы присоединиться к нам, но жаркий полдень был спокойный, как сон, Джед оказался прав — в тот день была пятница, день, когда бог, говорят, отдыхал от трудов творения, и все, кроме самых необходимых, путешествия запрещены или, по крайней мере, не одобряются. Фактически все еще велась война, отпугивающая от путешествий, хотя ничто в летнем воздухе не побуждает тебя думать об этом. Наконец, было довольно позднее время дня и чувствительный путешественник, вероятно, будет думать об отдыхе за стенами частокола.