— «Аллё! Позови отца!».
И через секундную паузу вновь:
— «Аллё! Валер!?».
Но никаких изменений.
Платон попытался открыть калитку.
Но та оказалась запертой изнутри, из-за чего разгневанный гость чуть было не сломал её.
Платон уже было начал подумывать о «камне в окошко» дома глухих, но тут через щель в заборе увидел, наконец, какое-то движение.
Хозяин дома — более чем сорокалетний предприниматель Валерий Дибилевич не без труда отпер калитку и уставил свои невинные, светло-серые, стеклянные глаза на слишком смелого соседа.
— «Валер! Я думал, это твои дети шалят, а оказывается ты сам!?» — начал Платон диалог, с трудом сдерживая свой гнев, чтобы не обрушить на хама потоки матерной брани.
— «А что? Нельзя, что ли, музыку слушать?!» — впился тот холодными глазами в пустоту позади Платона.
— «Можно, но тихо, не мешая соседям!» — слегка успокоившись, перешёл Платон на поучения.
— «Так ты, чего не спишь?!» — начал было тот глупо изворачиваться.
— «Так ты разбудил меня! Я вскочил, как ошпаренный!» — начал объяснять элементарное соседу, ударившемуся в дебилизм.
— «Ты ведь, вроде, мужик нормальный?» — попытался перехватить инициативу старший из Дибилевичей.
— «Ну, ты даёшь! Не ожидал я от тебя! Удивил ты меня!» — заканчивал Платон своё бесполезное возмущение уже в виде монолога, уходя от замолчавшего, возможно от растерянности, собеседника на свой участок.
Тут же замолчала и музыка. Запирая калитку и поглядывая на виновника конфликта, Платон вновь повторил, но на этот раз твёрже и как будто угрожающе:
— «Да! Удивил ты меня!».
Почти час Платон не мог заснуть, но природа вскоре всё же взяла своё.
А до этого он в возмущении и в сердцах ещё успел подумать: Вот бы не приезжали Вы сюда больше!
И его пожелание в какой-то степени сбылось. Несколько выходных этих соседей не было видно, тем более слышно.
Да! Права Ксения! Не повезло нам с новыми соседями. Слишком шумливые оказались. Да и не культурными совсем. Ведь не первый раз их замечали за нарушением ночной тишины.
В общем, у них, как говорится, полное отсутствие всякого присутствия. Никакой культуры вообще, и тем более культуры общения и поведения! — в полудрёме сокрушался Платон.
Третью, теперь уже настоящую неделю отпуска, после двух больничных недель, Платон провёл уже вместе с женой.
До этого он сделал на даче все необходимые текущие дела, в том числе многие по ее расконсервации.
Трава была скошена, грядки прополоты, мусор сожжён, вывезен и закомпостирован.
Огурцы в парнике росли, а хлам из разобранного в сарае, вывезен на свалку, а старый инструмент подарен таджикам.