Она на мгновение прильнула к моему лицу, и я почувствовал слабый запах апельсиновой жвачки. Через открытую дверь я увидел, как она вернулась в комнату и села за металлический стол заполнять квитанции. Джим вынырнул откуда-то из-за моей спины и встал рядом.
— Пожалуйста, Джим, отвези меня в аэропорт!
— О’кей! — Он был деликатный человек, этот частный агент.
Я все-таки успел долететь до Москвы. Видимо, мне помогло продержаться то, что все время полета, в течение двенадцати часов, я был очень пьян. В аэропорту меня встречала жена. Видимо, Джим послал ей телеграмму о моем состоянии. У нее в глазах стояли надежда и слезы.
Я успел ей крикнуть вместо приветствия:
— Тимку из гаража возьмите к себе!
В ту же секунду я провалился в небытие навсегда. Может быть, это смешно, но я очень рад, что я умер.
Надо платить.
1996 г.
ЛЯЛЕЧКА,
или
Иронический рассказ о нас, писательницах
Оля Иванова уже давно работала в дамском салоне и слыла там хорошим мастером. В таком, знаете, салоне, где работают только на препаратах одной, проверенной, с именем, фирмы. Где косметические средства гранулированы и кремы заключены в микросферы. Где стрижку с укладкой делают так, что потом месяц не хочется мыть голову, чтобы не смыть результат парикмахерского искусства. Где после сделанного маникюра не верится, что эти руки когда-либо впредь могут прикоснуться к грязной посуде. Куда записываться надо только по рекомендации, и то чуть не за полгода вперед.
Оле Ивановой было уже далеко за…, но все предпочитали звать ее Лялечкой. Маленькая собачка до старости щенок. Лялечка была крошкой. От природы имея темно-каштановые волосы, в восемнадцать лет она стала блондинкой, надела туфли на высоченных каблуках и не снимала их ни на работе, ни после.
— Я без каблуков ходить не могу, у меня ноги тогда болят, — заявляла Лялечка вопреки здравому смыслу и воинственно топала очаровательной маленькой ножкой, обутой в модельную «лодочку», сверкала вокруг себя яркими глазками и трясла кудряшками мокрой химии. Мокрая химия уже несколько лет как вышла из моды, но к Лялечкиной пухлой детской мордашке такая прическа шла бесподобно, впечатление было, будто Лялечка с такими волосами родилась, и поэтому она прическу не меняла. Ко всему прочему следует добавить, что муж Лялечку обожал, единственная дочка ее была круглой отличницей и собиралась поступать в педагогический институт.
Лялечка зарабатывала прилично. У нее был свой принцип — она никогда не брала клиентов сверх рабочего времени, даже если очередь к ней растягивалась на два месяца. А очередь именно растягивалась, потому что все, кто стригся у Лялечки хотя бы один раз, хотели потом к ней вернуться. Стригла Лялечка любые волосы так, что достаточно было утром встряхнуть головой, и стрижка ложилась как новенькая. Но стричься для этого надо было минимум один раз в полтора или два месяца.