– И на сколько ты уезжаешь? – наконец спросила она.
– Самое большее на два дня.
– Надеюсь, поездка окажется успешной, – прошептала Карла.
Вдруг Хавьер понял, что с него хватит. Ему надоели недомолвки. И его злило расстояние, пролегавшее между ними.
– Лети со мной, – предложил он и услышал, как Карла тихо ахнула в трубку.
– Я не могу, – возразила она. – Я не хочу сорвать график съемок.
– Мне все равно.
– А мне нет. И тебе тоже следует подумать о работе.
– Ты отчитываешь меня? – заворчал Хавьер.
– Даже не мечтала, – парировала Карла.
– Ты все еще на катке?
– Да, – в смятении ответила она. – Я зашнуровала ботинки и готова к съемке.
– Дорогая?
– Да?
– Ты самая лучшая. У тебя все получится.
– Спасибо. – Ее голос дрожал. – Я… Я так нуждалась в поддержке.
Рядом с Карлой послышались какие-то голоса.
– Хавьер, мне нужно идти.
Хавьер почувствовал, как сдавило грудь.
– Я позвоню вечером. Скажи, что будешь скучать, – добавил он после паузы.
– Да, я буду скучать, – тихо прошептала Карла.
Связь прервалась слишком быстро. Хавьеру хотелось тут же перезвонить Карле, чтобы снова услышать ее голос. Но сначала нужно было решить вопрос с отцом и предать земле прах матери.
Пролетая высоко в небе над Атлантическим океаном, Хавьер наконец решился просмотреть видеоролик с Карлой.
Ее коротенькое золотистое платьице доходило до середины бедра. Волосы Карлы были распущены – так, как любил Хавьер. Среди других девушек, приглашенных для съемок в этой рекламе, Карла была самой яркой. Она покачивалась в такт сальсы, а потом, повернувшись, смотрела прямо в камеру и произносила слоган текилы.
– La Pasion. Вкуси совершенство. Живи совершенством.
Хавьер выключил видео и закрыл ноутбук. Наконец до него дошло.
На протяжении трех долгих лет Карла владела его мыслями и сама того не зная влияла на его кратковременные отношения с другими женщинами. Да, Карла нанесла сокрушительный удар по его мужскому самолюбию, но и задела в нем что-то более глубокое, более важное. Только он ничего не понял.
Хавьер потянулся к телефону, но замер на полпути. Он не мог говорить с Карлой о таких вещах по телефону. Ему нужно быть там, перед ней, видеть ее глаза.
Хавьер сделал глубокий вдох. Несколько дней, самое большее – неделя. И тогда это безумие закончится.
Десять дней спустя Хавьер приземлился на лужайке перед своим домом в Майами.
Он распахнул дверь и удивленно посмотрел на спешащую к нему домоправительницу.
– Где она? – спросил он, пересекая комнату.
Карла не ответила, когда он звонил ей по дороге в аэропорт, и позже, когда подлетал к дому.
– Синьор? – вопросительно посмотрела на него Констанца.