Затем Ленобия поняла, что они спешат прочь из центральной части замка к одной из задних дверей, выходящей к конюшням.
— Maman, où allons-nous?
— На английском языке! Ты знаешь, как я ненавижу звук французского! — отрезала ее мать.
Ленобия подавила вздох раздражения и переключилась на родной язык матери:
— Куда мы идем?
Ее мать огляделась, схватила руку дочери и низким, грудным голосом сказала:
— Ты должна доверять мне и делать так, как я говорю.
— Конечно, я верю тебе, мама, — сказала Ленобия, напуганная диким взглядом матери.
Выражение лица Элизабет смягчилось, и она коснулась щеки дочери.
— Ты хорошая девочка. Всегда ей была. Эти обстоятельства — моя вина, только мой грех.
Ленобия затрясла головой:
— Нет, это не твой грех! Барон берет кого хочет. Ты была слишком красива, чтобы он не обратил на тебя внимание! Это не твоя вина!
Элизабет улыбнулась, позволяя проявиться части былого очарования.
— Но я не была достаточно красива, чтобы удержать его внимания. К тому же я всего лишь дочь простого английского фермера и потому барон отверг меня. Хотя, думаю, я должна быть благодарна, что он нашел для нас место в своем доме.
Ленобия почувствовала старую горечь, горевшую внутри нее.
— Он взял тебя из Англии, украл из семьи. И я его дочь. Он должен найти место для меня и моей матери.
— Ты его незаконнорожденная дочь, — поправила ее Элизабет. — И всего лишь одна из многих, хотя, безусловно, самая привлекательная. Настолько же, насколько его законная дочь, несчастная, умершая Сесиль.
Ленобия отвела взгляд от матери. Это был неприятный факт, что она и ее сводная сестра были достаточно похожи, чтобы после того, как они превратились в красивых молодых женщин, поползли слухи и шепотки. За последние два года Ленобия поняла, что ей лучше избегать сестры и остальной части семьи барона, которые, казалось, не переносили самого ее вида. Она решила, что легче сбежать в конюшни, куда Сесиль, баронесса и три ее брата редко заходили. В голову пришла мысль, что теперь, когда ее сестра, столь похожая на нее, но не признающая этого, мертва, ее жизнь станет легче, или же, темные взгляды и резкие слова от баронессы и ее мальчиков станут еще хуже.
— Мне жаль, что Сесиль умерла, — громко сказала Ленобия, пытаясь рассуждать сквозь беспорядок собственных мыслей.
— Я не желала ей болезни, но если она была обречена на смерть, я благодарна, что это произошло сейчас. — Элизабет взяла дочь за подбородок, заставляя встретиться с ней взглядами. — Смерть Сесиль означает жизнь для тебя.
— Жизнь? Для меня? Но у меня уже есть жизнь.