Улыбка Чарльза не была приятным зрелищем, и, повернувшись, мальчик быстро спустился по ступенькам, ведшим к алтарю.
— Где де Жюин? — спросил Чарльз.
— Недалеко отсюда, возле главного входа в собор, Отец.
— Я надеюсь, он ждет недолго?
— Не слишком долго, Отец. Но вы были… — мальчик замолк, смутившись.
— Я был погружен в молитву, и ты не хотел беспокоить меня, — закончил Чарльз за него, жестко глядя на юношу.
— Д-да, Отец.
Мальчик не мог отвести от него взгляда. Он начал потеть, а лицо его приобрело тревожный розовый оттенок. Чарльз не мог сказать, собирается ли ребенок заплакать или взорваться. Любой вариант насмешил бы священника.
— Ах, но у нас нет времени на развлечения, — громко размышлял он вслух, пригвоздив мальчика пристальным взглядом и быстро проходя мимо него. — У нас нежданный гость.
Наслаждаясь тем, что мальчик практически распластался по стене так, что теперь его рясе требовалась щетка, Чарльз почувствовал, как его настроение поднимается. Он не должен позволять мелочам огорчать его. Он просто позовет Летицию как только освободится от Архиепископа, и она продолжит с того, на чем остановилась — направит на него все свое усердие и стремление.
Чарльз думал о красивом голом заде Летиции, когда приветствовал старого священника:
— Как приятно видеть вас, Отец Антуан. Для меня большая честь приветствовать вас в Соборе Нотер-Дам д’ Эври, — гладко лгал Чарльз де Бомон, епископ Эври.
— Благодарю, Отец Чарльз, — Архиепископ Парижа, Антуан ле Клерк де Жюин целомудренно поцеловал его в щеки.
Чарльз подумал, что губы старого дурака чувствуются сухими и мертвыми.
— Чем мой собор обязан удовольствию вашего посещения?
— Ваш собор, Отец? Думаю, правильней сказать, что это дом Божий.
Гнев Чарльза начал расти. Автоматически его длинные пальцы потянулись к рубиновому кресту, всегда свисавшему с массивной цепи вокруг его шеи. Пламя, от зажжённых к обету свечей в ногах соседней статуи казненного Сен-Дени, затрепетало.
— Говоря «мой собор», я просто использую ласковое прозвище, не претендуя на владение, — сказал Чарльз. — Желаете ли уединиться в моих покоях, дабы разделить вино и преломить хлеб?
— Действительно, моя поездка была долгой, хотя, полагаю, учитывая, что это февраль, я должен быть благодарен, что идет дождь, а не снег, падающий с серых небес. Сырая погода сильно утомляет.
— Принесите вина и приличный обед сразу в мои покои, — Чарльз нетерпеливым жестом указал на одного из помощников, который нервно подпрыгнул, прежде чем побежать дальше выполнять приказ. Взгляд Чарльза вернулся к старому священнику, и он заметил, что де Жюин изучает удаляющегося послушника с выражением, которое епископ воспринял как первое предупреждение, что что-то не так с этим визитом.