Кошачьи глаза продолжали следить за моими передвижениями. Если отмести предположение о невидимке, со мной вел беседы именно этот представитель кошачьих.
— Киса, киса, киса, — позвала я рыжего пушистика. — Это ты со мной беседовал?
— Что‑то ты слишком сообразительна для ребенка, — опять прозвучало в голове.
— Я и не ребенок. Тело только вот досталось такое. И растет оно медленно.
Кот подошел, обнюхал меня, обошел со всех сторон, сел на землю и нагло почесал задней лапой за ухом.
— Ну и чего тебе надобно от меня? — спросил он опять же мысленно.
— Да, собственно, ничего, — пожала плечами я.
— Тогда чего приперлась?
— Какой ты невежливый… Может, мне поговорить не с кем…
Кот наклонил голову и скептически посмотрел на меня.
— И о чем ты хочешь поговорить?
— Да хоть о чем. Мой обет молчания что‑то слишком затянулся. Не поверишь, впервые за последние пять лет нормально общаюсь, не сюсюкая и не делая неразумного вида.
— Да, проблема, — согласился он, — но ведь решаемая. Подожди еще лет десять и все будет хорошо. Мне вот сложнее. Через десять лет, ну или чуть побольше, я уже вряд ли смогу нормально общаться, — он так по — человечески вздохнул. — В детство впаду.
Кот вильнул хвостом и направился в дом. У дверей остановился и уставился на меня, мол, ты так и будешь столбом стоять.
— А как тебя зовут? — спросила я, принимая его приглашение.
— Ишь какая шустрая, уже и на «ты» перешла. А я ведь старше тебя раз в десять буду.
— Да и мне не пять лет, — пожала я плечами.
— Я о том и говорю. Если бы думал, что пять, сказал бы в сто раз старше. Или почти в сто.
— Вам что, больше четырехсот лет? — я непроизвольно перешла на «Вы» и застыла столбом.
Собственно он сделал то же самое, не предполагая столь быстрого счета у деревенской пусть и не девчонки, но даже и взрослой бабы. Оно и понятно. Общество, в котором мне посчастливилось жить, не имело представления не то, что о физике, но даже и об основах алгебры.
— Меня зовут Зориславом, можно Зором звать, милая барышня, — кот смешно согнулся, подразумевая изящный поклон.
— Очень приятно, — присела я в реверансе.
Кот вновь застыл. Видимо, моя изящная выходка его насторожила.
— Ты кто?
— Я же говорю, Вета, — я вздохнула.
Так хотелось все рассказать хотя бы коту, поплакаться в его рыжую шерстку. Мы вернулись в дом. Завал на лавке я переместила на стол, оставив только теплый плед. Я укуталась в него, подобрав под себя ноги. Кот улегся ко мне на колени и, свернувшись калачиком, начал задавать вопросы, а потом слушать.
— Ну и сколько же тебе лет? Судя по ауре, я бы мог дать тебе около сорока.