— Но если берсерки поставили такие условаия, то к чему вся эта канитель с Матисом? — Ада в задумчивости кусала губы.
Как будто в ответ на ее мысли вслух, снаружи раздалось веселое ржание. Не коней, а как раз таки Матиса и остальных рысей. Отряд проезжал сейчас отдельные мелкие деревни. Вернее то, что от них осталось — пепелища и могилы.
Неожиданно в ткань, прикрывающую вход, что‑то с силой врезалось. Края материи разлетелись в стороны, но внутрь попал только красноватый свет заходящего солнца.
— Что ты даже как следует бросить не можешь. Подбирай давай! — прокричал Матис.
— Да она скользкая вся… — где‑то ближе к фургону произнес Райнис.
— Размахнись как следует! — посоветовал Ральф. Его голос звучал в отдалении, немного тише, чем голоса Матиса и Райниса. Но слова прозвучали жестко, даже с ненавистью.
Девушки переглянулись и Ада быстро поползла к выходу, чтобы закрепить ткань и закрыть вход. Но как только она придвинулась вплотную к выходу и уже взялась пальцами за веревки, болтающиеся в самом низу, материя снова разлетелась в стороны и на этот раз прямо в Аду врезалась отрубленная голова какого‑то оборотня.
Грязная, разлагающаяся, с длинными черными волосами и открытым ртом. Из шеи торчала кость и внутренности. Руки девушки машинально поймали летящий в нее предмет и теперь Ада держала эту голову перед собой, прямо напротив своего лица.
Не могла ни пошевелиться, ни отвести взгляда от пустых глазниц. Она даже закричать не сумела, Аду сковало полнейшее оцепенение.
В щель между полами ткани светил яркий лучь солнца и освещал немую сцену до мельчайших подробностей.
— Знакомтесь, это один из беров! Вот как выглядят ваши будущие женихи! — воины смеялись, довольные своей шуткой.
— Валяется на дороге без дела, а вам может и пригодится. Мышка, ты можешь на ней поцелуям потренироваться! — выдал блестящую идею Матис.
Он, конечно, понимал, что такие шутки могут не понравиться Генрису и трем прилизанным лисам, новеньким в их отряде. Но они в данный момент далеко, повозка отстала от резво скачущих лошадей. А Матису нужно дожать упрямую Мышку. Голова ему очень удачно по дороге попалась. Наглядный пример, так сказать, к кому их везут.
Вот только он рассчитывал на крики ужаса, а в повозке почему‑то совершенно тихо. Ни лисички, ни Мышь не закричали.
Ада не могла разжать рук. Из глаз текли слезы, она задыхалась от смрада исходящего от разлагающейся плоти. Позывы к рвоте сотрясали и Лисичку, которая сжалась в углу. Ханна сидела на корточках перед ней, как бы заслоняя от возможной опасности. Ответственность за сестру и желание ее защитить не дали впасть в истерику. Ханна единственная из троицы сохранила трезвость мыслей.