Из адвокатов в капитаны – вот уж необычный поворот в карьере. Размышляя об этом, Лана подняла свой альбом и засунула под матрас на койке, чтобы разгладить страницы.
– Что ты там рисовала? – спросила Китти.
– Да так, свернутый трос на палубе.
– Дай-ка посмотреть.
Китти была одной из немногих людей, кому Лана с удовольствием показывала свои наброски. После университета внутри остался какой-то страх: стоя перед однокурсниками и пытаясь объяснить, какой смысл она хотела вложить в рисунок, Лана чувствовала панику. Даже сейчас она начинала волноваться, если предстояло общаться с большим количеством людей.
Лана достала альбом и открыла его на рисунке с веревкой.
– Очень здорово, Лана, – внимательно рассмотрев набросок, сказала Китти.
– Просто веревка.
– Но сколько деталей! Потрясающе. – Китти задумчиво покачала головой. – Когда-нибудь твои работы будут висеть в галерее.
Лана засмеялась.
– Ты очень высокого обо мне мнения.
– Конечно, – серьезным тоном ответила Китти.
Лана вспомнила: даже в подростковом возрасте Китти всегда поощряла увлечение подруги рисованием.
– Помнишь, как летом мы сооружали вигвам у меня в саду и прятались там? – Лана обычно рисовала, сидя в тени, а Китти болтала и красила ногти.
– Да, мы натягивали веревку между сараем и сушилкой, перекидывали через нее простыню и прикрепляли края прищепками. А потом затаскивали внутрь все одеяла и подушки из дома и сидели там часами.
Спрятавшись в складках простыни, подруги считали себя невидимыми для всех остальных.
– Все представляли, какими были бы наши мамы, будь они живы, и что бы мы делали вчетвером.
– Кажется, мы решили, что они стали бы лучшими подругами и мы бы ездили отдыхать все вместе, – с улыбкой добавила Китти.
Лана кивнула, но не улыбнулась.
– Все то время, что я воображала, какой идеальной мамой она была бы, как сильно любила бы меня, она жила в другой стране. И жила другой жизнью.
– Ох, Лана, – нежно сказала Китти.
– У меня просто… до сих пор в голове не укладывается. Разве матери не должны безоговорочно любить своих детей? А она… она взяла и ушла. Свалила нахрен. Годами я оплакивала ее, представляла себе аварию, виновного в ней водителя, прибывшую на место происшествия «скорую»… На самом деле не было никакого другого водителя, никакой аварии и врачей – только женщина, которая недостаточно любила своего мужа и дочь.
– Неправда, – возразила Китти.
– Разве? А он, – с горечью произнесла Лана, – он обо всем мне врал. Если бы я знала правду, то хотя бы попыталась связаться с ней, узнать, почему она нас бросила. Он украл у меня эту возможность. И вряд ли я когда-либо смогу его простить.