-Он лишает меня хлеба! Я, да его..!
- Ты зарабатывал хлеб, заставляя гоев за три-четыре месяца выучить то, что они не смогли усвоить за предшествующие встрече с тобой годы. Физика, математика, химия, немецкий, английский, история и литература - только плати, и поступишь куда угодно.
Передо мной сидит всего лишь репетитор. Скажи, Игорь, а ты сам-то умен?
- Я чту мудрых и сведущ в Законе!
-Значит, считаешь себя умным... Тогда пойми, ты всего лишь сведущ, а он творит его! На наших глазах, здесь и сейчас! И потому твои терзания бессмысленны.
- Я подожду, и тогда...
- Что тогда?
-Я...
- Ты ничего не станешь делать. Хотя бы потому, что понимаешь больше, чем говорится.
- Борух, неужели это один из тех цадиков , на которых держится мир?!
- Возможно. Они приходят в мир незваные, их не любит никто, но без них все давно бы стало зловонной помойкой. Цадики, говоришь...
- Каковы они?
- Знаю лишь одно - они всегда разные. И никогда ни один из них не соответствовал людским ожиданиям. Ждали святого - приходил распутник и весельчак. Ждали аскета - получали бабника и пьяницу.
Что интересно, ходоков и бражников почему-то никто не ждал. Возможно, тогда хоть один из цадиков выглядел бы как классический святой!
Никто не знает, каковы они на самом деле, в чем состоит их предназначение. Что и как они делают, к чему стремятся...
Этот - походя ударил по нам. Но ты же не станешь обижаться на ветер, который вдруг вырвал из твоих слабых рук воздушного змея?
- Не стану, глупо.
- Ну вот, ученик мой, пренебрегающий своим истинным именем ради пятой графы, ты понял, не нам лезть в дела титанов. Он всего лишь показал людям краешек того, что мы таили столетиями. Но, зарабатывая на невежестве, имели ли мы на это право?!
- Простите, учитель.
- Я понимаю тебя. У всех нас есть дети, жены и старики, которых не накормить словами. Но, согласись, есть что-то грязное, неправильное в том, что избранный народ веками сохранял монополию на быстрое осмысление. Теперь ей пришел конец, и нам придется это принять.
- Вы учили меня терпению.
-'Четыре великих мудреца вышли в пардес: один из них, Бен-Азай бросил взгляд - и тут же умер. Бен-Зома вышел оттуда, помутившись разумом. Элиша бен Авуя стал вероотступником. И только раби Акива вышел таким же спокойным и просветленным, каким туда вошел'.
- Вы уверены?!
...Город у моря.
Фарта вдруг не стало. Чуть не взяли за руку в трамвае-пятерочке, на котором лопоухие курортники разъезжались по санаториям. На вокзале тоже голяк. Мельком подумалось, что знакомых деловых, сутками отиравшихся между залом ожидания, кассами и буфетом, что-то не видно.