Бульварный роман. Исповедь алкоголика (Ладогин) - страница 37

На первую страницу
Зовусь я нынче Одночасье.
И боль моя тиха, так тише мук Христа —
Что в одночасье мне
Так кажется проста,
Как на жене чужой ночнушка.
(Грех смертный сотворив,
Как ангел спит она).
Не смята лишь моя подушка,
Ведь Одночасье недостойно даже сна.
Любовь крошится, как старушечья горбушка.
Ночь белая! Как ты для глаз души черна.

Исповедь алкоголика

М

Я, Оля, пил, конечно неспроста.
Я до Москвы не пил – хоть рядом пили.
Меня ведь здесь в метро дубинкой били
И называли, Оля, лимита.
А жил я не за пазухой Христа,
В чужой квартире. Из меня лепили
Мужского Галатея. Те места,
Что отличались, боги сохранили.
И здесь, и в Петербурге я чужой,
Как летчик самолета над тайгой,
Как беженец столиц, бомж-небожитель.
И вот вхожу к тебе, оправив китель.
Прости, что этот стих был прост, как чох.
Зато вилял хвостом, как кабыздох.

1(I)

Я, Оля, пил, конечно неспроста,
Хотя втянулся и забыл причину.
И по привычке вечно пьяным стал
И ждал, что сам себя из ямы выну
За белую косичку парика в места,
Где кочки блат, сошедшись воедино,
Становятся пристанищем куста
Ветвистого, как длань простолюдина.
У Родины сон утренний так тонок,
Как хочет ласки матери ребенок,
Что требует заботы и вниманья.
Я водки можжевеловой хотел.
Вернуться не возмог в родной предел.
Я с горя пил и от непониманья.

2(I)

Я с горя пил и от непониманья.
И для того, чтоб встретиться с тобой.
Шуршала щёткой в детстве баба Маня,
Я вспомнил. И горнист трубил отбой.
В моей душе еще переживанья
Тех давних лет, и небо над собой
Я в душу принимал без основанья,
Ещё за зоб не схваченный судьбой.
Потом пришла любовь и перемены,
Но Оленька, ведь я не резал вены!
Хотя признаюсь, что душа пуста
Бывала для меня у женщин милых,
А я тебе откроюсь – я любил их.
Но совесть? Совесть у меня чиста.

3(I)

Но совесть – совесть у меня чиста.
Я бедствовал, как скромный сочинитель,
Лишь чтоб в стихах читалась красота.
Поэт придумал, что он носит китель,
А кителя и нет. И пусть проста
Читательница вроде, а не видит,
Нет кителя, тогда в чем красота?
А если китель был, кто китель видел?
Так неужели же в стихах обман!
Зачем тогда писать их, как баран?
Вот верное однако замечанье.
Нет выхода стыда мне избежать.
Стыжусь я, Оля, даже и молчать,
Хотя пойду я в храм на покаянье.

4(I)

Хотя пойду я в храм на покаянье,
Что я скажу ему, он целый Бог,
А я с тобой двух слов связать не мог.
Стыд испытал до кровоизлиянья.
Опять соврал. Вот, Оля, наказанье,
Как ложь испортила хороший слог.
Прости! Прости! Вот лживое рыданье,
Вот лживый стыд. Вот лживых лет итог.
С тобой сойдешь с ума, борясь с собой.
Рвать хохотом святую правду стало
На индикатор чистого листа.
Следующая страница