Джип притормозил на широкой площадке перед входом. Жорж выпрыгнул, галантно открыл мне дверь и подал руку, чтобы помочь выбраться. Митяй просто поспешил в дом, не оглядываясь.
— У вас тут глаз не оторвать… — протянула я, вдыхая полной грудью чудесный пряно-пьянящий аромат роз.
— Это отец, — с улыбкой сообщил Жорж. Пока я любовалась плодами на деревьях, украдкой заметила, что он смотрит только на меня. — Если бы не родился охотником, то наверняка стал бы садовником. Здесь его страсть. Любимое хобби.
— У нас не так…
— А как у вас?
— У нас река. Она очень красивая, но холодная. Если бродить по берегу, то можно найти прозрачные камни, — я испытала почти невыносимую боль от ностальгии по родным местам. — А еще везде мох. Когда он свисает с деревьев, то напоминает лапы сказочных чудовищ. Так я в детстве воображала. Но цветов у нас нет. Мой папа посчитал бы цветник глупостью и лишней тратой сил и времени. И лес, в основном, хвойный.
— Значит, твой отец далек от романтики? — хмыкнул Жорж.
— Вся романтика закончилась со смертью мамы.
— Я слышал, ее убили лекхе. Все знают эту историю. Ваша семья — живая легенда.
Что-то кольнуло внутри на словах «убили лекхе». Нина посеяла во мне зерно сомнений, которое теперь никак не удавалось вытравить. Пока я подыскивала подходящие слова для ответа, на пороге дома снова появился толстый Михей.
— Ну где вы? — недовольным голосом позвал он. — Отец ждет!
— Пойдем? — Жорж повел меня к дверям, и я последовала охотно. Все-таки рядом с ним чувствовала себя комфортнее, чем в компании сурового толстяка, который замкнул процессию.
Из-за небольших окон в помещении не хватало света. Пахло душным ароматом увядших и начинающих подгнивать цветов. Где-то в глубине дома переливалась на разные голоса классическая музыка. Мы направились на звук. Я не разбиралась в композиторах настолько хорошо, чтобы понять, чья она, но сумела различить органную полифонию.
Жорж шел уверенно, его ботинки отстукивали ритм по гладким крашеным доскам пола. Митяй за моей спиной, наоборот, ступал мягко, как кошка. Только шорох одежды выдавал его присутствие. Коридор оканчивался приоткрытой дверью, из-за которой бил свет. Жорж толкнул ее и посторонился, чтобы пропустить меня вперед.
Я вошла и оказалась в рабочем кабинете. Пожилой сухопарый мужчина, одетый в подобие сюртука с высоким воротником, и впрямь седой как лунь, стоял лицом к окну, заложив руки в замок за спиной. При моем появлении он обернулся, взял со стола пульт и выключил музыкальный центр, расположенный на полке в окружении книг. Внезапная тишина ударила по ушам сильнее взрыва бомбы.