Итак, после того как Альбанов подробно обрисовал экипажу реальное положение дел, в команде «Св. Анны» начинается разлад и брожение. В начале осени 1913 года происходит событие, ставшее точкой невозврата в отношениях капитана и штурмана. В найденном дневнике машиниста Губанова не все числа можно с уверенностью разобрать, но по контексту однозначно понятно, что это случилось еще до 16 сентября. Готов биться об заклад, что нечитаемая в нем дата — 9 сентября 1913 года. Именно в этот день в судовом журнале капитан оставляет запись: «отстранен от своих обязанностей штурман Альбанов…». В своем дневнике Владимир Губанов так описывает произошедшее:
«… капитань и штурманъ поругались… Шленский… разнимала ить… Денисовым…».
Всего одна неполная короткая строка, но сколько в ней значимого! А видимо, было так. Очередная словесная перепалка в коридоре между Брусиловым и Альбановым переросла на этот раз в настоящую потасовку. Основная часть команды размещалась в нижнем кормовом салоне, превращенном к тому времени в общую каюту. В верхнем же размещались привилегированные каюты капитана, штурмана, «барышни» и двух гарпунеров: Шленского и Денисова. Они‑то, первыми услышав ругань, и разняли капитана со штурманом. После такого скандала Валериану Ивановичу ничего другого не оставалось, как попросить отставку, которую Брусилов незамедлительно принял. Понимая, что отныне на дрейфующем во льдах судне он всего лишь неудобный пассажир и приказа покинуть судно капитан не отдаст, Альбанов начинает разрабатывать план самостоятельного ухода на материк.
«Обреченность этого похода одиночки по страшному в своем коварстве льду океана они понимали оба. Это было приговором к смерти, но, ослепленные гневом, другою выхода они не видели».
Это рассуждения знаменитого полярного штурмана В. И. Аккуратова. При всем моем уважении к Валентину Ивановичу, позволю себе с ним не согласиться. Заключение его базируется на книге Альбанова, в которой записано:
«Из этих приведенных мною выписок видно, что сначала я один собирался уходить с судна и только 9 января мне было объявлено Брусиловым, что со мною он отпускает и часть команды».
Но тут Валериан Иванович, мягко выражаясь, немного лукавит. Сын полкового врача, добившийся всего в своей жизни самостоятельно, в общении с матросами Альбанов был требователен, но прост, и они искренне уважали его за это. И кому, как не ему, лучше знать настроение команды и быть в курсе разговоров о судьбе корабля. Возможно, если бы единомышленников не нашлось, штурман и в одиночку покинул бы судно, и тогда это действительно было бы форменным самоубийством. Но все‑таки он небезосновательно надеялся на поддержку какой‑то части команды. Не вижу здесь ни смысла, ни повода укорять его за это. Возможно, что штурман именно так и написал об этом в несохранившемся оригинале своего дневника. А то, что мы имеем возможность прочитать сейчас в его книге, может быть всего лишь коррекция Л. Л. Брейтфуса