— Ну, так что ты решил? Кстати, последнее предупреждение: я — Блэк. Ещё раз назовёшь меня другим именем — буду официально именовать тебя Хорьком, — насмешливый всё понимающий взгляд не давал Драко ни единого шанса увернуться от прямого ответа.
Малфой тяжело вздохнул, представил себе потемневший от гнева взгляд серых отцовских глаз и… согласился:
— Хорошо, я принимаю ваши условия.
— От имени Рода Малфоев?
— От имени Рода Малфоев, — вслед за всплеском магии, сопутствовавшим произнесению обещания, неприятная сосущая пустота поселилась где-то глубоко в груди мага: слово было произнесено, обратной дороги не было, подпись на пергаменте была лишь формальностью. Проклятый Поттер… или как его там теперь звали — Блэк — улыбался с насмешливым пониманием, и Драко, несмотря на собственную досаду, не мог не восхититься тем, с какой уверенностью его бывший враг добивался своего.
***
Лорд Малфой застыл перед огромным французским окном, выходившим на уютную небольшую террасу. Но его взгляд привлекали не красоты расстилавшегося вокруг альпийского ландшафта. Если честно, ему сейчас было совершенно наплевать на так любимый им запах свежей хвои, который исходил от росшей совсем рядом с их шато сосновой рощи и всегда после ночного дождя наполнял спальню Нарциссы, и на пение диких птиц, радовавшихся солнечному майскому дню, и на журчание ручейка, бегущего по окружённым цветами камням. Он просто хотел взять себя в руки. Его жена… нет, не так. В его понимании это слово обозначало партнёра по торговой сделке, заключённой двумя семьями для продолжения Рода. Практически духовно чуждого человека. Несмотря на закончившийся только что тяжёлый разговор, Малфой едва не улыбнулся, вспомнив любимую присказку известного сквернослова и похабника Антонина Долохова: «Постель — не повод для знакомства». Нет, Нарцисса, его Нарси не относилась к данной категории. Она была его другом, одним из двух людей, которым гордый и недоверчивый аристократ мог присвоить это почётное звание. И тем больнее сейчас ему было услышать от неё нелицеприятную лекцию о собственном, мягко говоря, не совсем логичном поведении. Но что поделать, так уж у них повелось с момента знакомства: что бы они ни врали всему остальному окружающему миру, друг с другом эти двое всегда были предельно честны и откровенны.
— Прекрати дуться, Люциус. Ты же и сам знаешь, что я права.
Что-то в глубине души сиятельного лорда — то ли напрочь отрицаемая им совесть, то ли голос второго «Я» — было абсолютно согласно с аргументами, приведёнными подругой, но гордость аристократа пыхтела от возмущения, не желая признавать очевидных фактов: