Но я, памятуя о том, что шлем умеет читать мыли и желания, и даже воплощает их в какой-то собственной, весьма странной форме, старался не думать о свободном парении под куполом. Парашюта у меня с собой не было, а покидать свой летающий мотоцикл я не спешил.
Но силовое воздействие шлема я почувствовал очень скоро. Сначала это сказалось в покалывании кожи на голове, как и рассказывал рядовой Пашинцев. И потом мне уже никто ничего не говорил, а, показалось, я сам настоятельно желал спуститься на дно ущелья, туда, где разбился инопланетный, а у меня уже не было сомнений, что он инопланетный, «монстр». И тем сильнее становилось это желание, что я изначально запланировал именно это. То есть, внушение не было противно моему собственному желанию. Но я тут же поймал себя на мысли, что, возможно, и изначальную мысль, еще достаточно слабую, мне протранслировал именно шлем, потому что я держал его в руке. А, будучи одетым на голову, шлем уже внушал, что хотел, более активно. Но взвод свой я отправил на спуск по склону, значит и мне следовало направляться туда же. Желание с внушением не расходилось в противоположные стороны. При этом что-то толкало меня поторопиться, и на значительное время опередить взвод. Откуда-то закладывалась в голову даже, по большому счету, слегка крамольная мысль: «А что, один боишься туда попасть?». И именно эта мысль меня насторожила. Она по своим характеристикам была мне не свойственна в принципе. По моим морально-волевым характеристикам психики, мне было чуждо так думать. Я сам о себе имел достаточно ясное представление. Я хорошо знал, что я не трус, но я был, в полном соответствии с делом, которым занимался, прагматиком, и отлично понимал, что, если погибну я, может погибнуть и весь взвод. По крайней мере, если и не погибнет, то не сможет выполнить задание, которое на него возложено, и которое знаю только я. Именно по этой причине я предпочту не «подставляться» под опасные обстоятельства, если нет уверенности в положительном результате. И уж бахвалиться своей отвагой, что-то кому-то доказывать – это совсем не из моей оперной партии. И я постарался этому влиянию шлема сопротивляться. Несколько раз я на высокой скорости пролетел над своим взводом, видел, что солдаты не особенно спешат, не создают сами себе угроз, поскольку спуск со склона дело всегда нелегкое, и тогда прикинул время, и решил «съездить» к месту, куда должны были приземлиться летчики со сбитых самолетов. У меня была мысль только глянуть на них, и убедиться, что там все в порядке. Для этого я поднялся выше, выбрал точку направления, и стрелой пронесся по небу, не поднимаясь, естественно, к низким облакам. Самые высоки горы, и даже самые высокие хребты были окутаны облаками. И, пролетая через них, всегда можно было нарваться на какой-нибудь одинокий пик, разбить свое средство передвижения и собственную голову. Памятуя опыт Икара, лучше уж лететь ниже.