Такие мысли тоже, наряду с мыслями об обмане, не доставляли мне удовольствия, и не поднимали настроение. Я только, сам для себя незаметно, увеличил от этих мыслей темп марша, и, лишь глянув в свой «планшетник», убедился, что мои бойцы растянулись по склону. Значит, темп следует снизить, чтобы не «загнать» бойцов, как загоняют лошадей неразумные всадники. Уставшие, задохнувшиеся бойцы будут не в состоянии вступить с марша в бой. Мы к этому моменту уже миновали дно ущелья, и поднимались на склон следующий, достаточно небольшой, в сравнении с предыдущим. И в одном месте мена позвал опять рядовой Пашинцев:
– Товарищ старший лейтенант, посмотрите, что это такое!
Я остановился, и нашел рядового взглядом. Он замер на склоне метрах в пятнадцати от меня. Пришлось спуститься. Но даже вернуться до Пашинцева не пришлось, потому что я сам увидел и выше по склону, видимо, то же, что привлекло внимание бойца.
По камням и по траве, выжигая их, и оставляя какой-то маслянисто-горелый след, что-то явно проползло. И проползло не так давно, иначе сверху села бы пыль, и солнце высушило бы этот след, и земля его впитала бы.
– Змея что ли, товарищ старший лейтенант, проползла? – спросил Пашинцев.
След, извиваясь зигзагом, проходил вокруг куста и кочек, и тянулся ко мне. Я снова натянул на одну руку перчатку, и едва-едва потрогал след мизинцем. Перчатка сразу оплавилась.
– Сдается мне, здесь прогулялся тот сиреневый дым, что мы в прицелы рассматривали, – сообщил я подошедшему старшему сержанту Камнеломову. – Если это так, то этот дым весьма разумный. Посмотри, как он дорогу себе выбирает. Обходит кочки и камни, чтобы не споткнуться. Не любит крутые подъемы, ищет, где более пологое место. Есть у кого-нибудь стеклянная банка? Любого размера. Главное, чтобы с крышкой была.
– Пашинцев! – позвал старший сержант. – У тебя какая-то баночка была. С сахаром. Рядовой у нас сластена.
Рядовой поспешил к нам, снял рюкзак, вытащил маленькую стеклянную банку с металлической крышкой, быстро пересыпал из нее маленькие кусочки сахара себе в карман, саму баночку потряс, и тряпочкой изнутри протер. Протянул Камнеломову. Тот передал мне. Я острым лезвием ножа соскреб с камней липкое маслянистое вещество, из которого, в основном, и состоял след, и переложил в баночку, которую закрыл плотно, и убрал в кармашек своего рюкзака. Перед этим не поленился посмотреть, не прожжет ли взятая с камней «проба» стекло. Нет, не прожигала. Желая поберечь ножны, я лезвие ножа вытер о черный ствол старой ели. Кора сразу слегка обгорела, но нож очистился. И только после этого я убрал его в ножны за плечо.