Но это еще не самое важное, что не знали о нас бандиты. Самое важное, конечно, ночные прицелы. Будь они предупреждены, то ни в коем случае не полезли бы на обострение в темноте, когда ночной прицел дает десятикратное преимущество. А они, мне показалось, откровенно темноты дожидались. Не имея ночных прицелов воевать с противником, который их имеет – это равносильно тому, что выходить в ринг на боксерский поединок с завязанными глазами. Я, однако, против таких действий бандитов возражать не намеревался. Они ищут собственной гибели, мы тоже ищем их уничтожения. Цели у нас с бандитами сходятся. Так почему же не совместить усилия. Я лично готов к такому взаимовыгодному сотрудничеству. Да и солдаты моего взвода вместе с летчиками, я думаю, не откажутся. Хотя у летчиков автоматы трофейные, и лишены вообще «оптики», а, тем более, «оптики» ночной. Неравенство условий меня нисколько не смущает. Бандиты, отправляясь в горы, сами сознательно шли на неравные условия, потому что никакие банды не в состоянии противостоять государственной машине, которая, в конце концов, обязательно раздавит бандитов. Раздавят и уничтожат. Мы, и не только мы, и другие силовые структуры страны – делаем это регулярно и целенаправленно, и уже приобрели опыт подобных действий. И не зря, например, нас, бойцов спецназа ГРУ, и в глаза, и за глаза зовут «волкодавами». «Волкодав», если вышел на след, он с него не сойдет. Если «волкодав» вцепился в противника, он уже его не отпустит, пока не уничтожит.
Бандиты так и стояли на перевале, выстроившись в две шеренги, одна лицом к другой. Между шеренгами ходили все три эмира. Но говорил, судя по жестикуляции, только один – эмир Арсамаков. Говорил долго, и, наверное, как всегда, пламенно. Он это умел, рассказывали о нем разведывательные данные. Умел быть пламенным оратором, способным зажечь сердца людей, и пойти на погибель, но, как обычно бывало, каким-то образом спасти его самого. Не слыша слов, я устал наблюдать эту картину. Да, если бы даже слова слышал, это ничего не изменило бы, поскольку местных языков я не знаю, а Арсамаков, говорили, знает все языки Дагестана. Он – человек образованный, и наделенный широким кругозором. И всегда знает, кому что следует сказать, и как лучше внушить рядовым моджахедам свои мысли. На их родном языке внушает.
Наконец, подготовительный настрой банды завершился. Бандиты повернулись, и двинулись вдоль хребта. Сначала шли так же, как стояли, только не шеренгами, а уже двумя колоннами. Но метров через двадцать две шеренги превратились в одну толпу.