— Так что любое дело, которое приводит к крушению подобной организации, воспринимается мной как безусловная победа, — заключил он.
— Мне очень жаль, — сказала Жак, зная, что ее слова бесполезны.
Блейк пожал плечами, всем своим видом показывая, что ему не нужно сочувствие.
— Это случилось очень давно, — произнес он. — Никки было двенадцать.
Всего двенадцать! Подросток.
Лунный свет окутывал причал. Жак взглянула на лодку, покачивавшуюся на воде залива, овеваемую теплым ночным бризом, подрагивавшую от легких толчков волн. За все время, что она провела здесь, она ни разу не видела, как Блейк плавает на этой лодке; он лишь поддерживал ее в надлежащем виде.
Смерть отца объясняла его невероятную преданность работе и сложности в отношениях с семьей. Блейк играл сразу две роли — брата и отца. И тут его чрезмерно развитое чувство ответственности обретало смысл, как и преданность логике, которая довлела над потребностями, над страстями. Всегда.
Любопытство Жак десятикратно возросло. Ей было безумно интересно, думал ли Блейк когда-нибудь о себе.
— А скажи-ка мне, Костюмчик, — она кивнула в сторону лодки, — каждое воскресенье ты полируешь свое судно, но когда ты в последний раз плавал на нем?
Блейк молчал, и Жак поняла, что вопрос задел его за живое.
Блейк нахмурился и взглянул на Жак, которая, скрестив босые ноги, утопала в шезлонге и испытывающе смотрела на него. В руках у нее была гитара. Все усилия избежать с ней встречи оказались бесплодными. А он так старался…
Услышав звуки музыки, Блейк вышел подышать свежим воздухом, убеждая себя, что просто чуть-чуть поболтает с Жак. Он улыбнулся, заметив фото «Роллинг Стоунз» на ее майке. Блейк больше не мог притворяться. Ее распущенные волосы буйными прядями ниспадали на плечи. Соблазнительные ноги едва скрывались за трикотажными шортами. Наряд очень напоминал пижаму.
Блейк почувствовал себя загнанным зверем. Он изо всех сил пытался сосредоточиться на разговоре.
— Я не плавал на ней по ночам, с тех пор как погиб мой отец.
Жак тут же нахмурилась:
— Боже, Блейк…
Она подалась вперед, серьезно глядя на него, и он был поражен: Жак впервые назвала его по имени.
— Твоя семья права. Ты должен иногда расслабляться.
Блейк насупился и хотел возразить, но она не дала ему и слова вставить.
— Сегодня я видела тебя по телику. Ты великолепно сыграл свою роль. — Жак недоверчиво покачала головой. — Но неужели ты больше ничего не хочешь от жизни?
Он не ответил, но слова рвались наружу.
Жак встала:
— Слушай, я знаю, каково это — терять близкого человека.
В ее глазах Блейк увидел сочувствие и понимание, и сердце его забилось чаще.