А из темноты навстречу им уже неслись визжащие струи пуль. Малютин услышал неподалеку от себя в темпом зеве траншеи тяжелый, с каждой секундой приближающийся топот и выхватил гранату, но жарким колючим огнем обожгло ему руку и грудь. «Только бы не здесь, не здесь…» — успел подумать он, сползая вниз и пытаясь зацепиться за бруствер рукой.
— Леня, Леня, ты слышишь?.. — сержант Ключников подхватил Малютина на руки.
— Вот они, гады, вот они! — Козленко ловко метнул в набегавших немцев гранату.
Топот умолк. Вместе со взрывом обвалился окоп. Но бежали уже по ходу сообщения с другой стороны, свистели, чвыркали пули, заливисто трещал пулемет возле танка.
Сержант Ключников, выбросив из траншеи потерявшего сознание Малютина, волоком потащил его в сторону. Тупо и горячо стукнуло по бедру, но боли он не почувствовал и только по теплой, обволакивающей ногу мокроте понял, что его зацепило.
Козленко бросил еще одну, последнюю гранату и дал из автомата длинную очередь в сторону чернеющей глыбы танка. На какое-то мгновение немецкий пулемет замолчал. Увидев, как поволок ногу, как захромал Ключников, Козленко нагнал его и, легонько оттолкнув боком, подхватил обмякшее безжизненное тело сержанта Малютина. Вдогонку им разразилась неистовая, беспорядочная стрельба из автоматов.
— Пошел, пошел, Козлик! Прикрою… — Ключников бил на звук выстрелов короткими отсечными очередями. Он уже не видел танка, но чувствовал, что стреляют главным образом от него, и, пятясь назад, посылал в ту сторону очередь за очередью, пока не умолк автомат, освободившись от последнего патрона. И тогда только он побежал. Побежал, не хоронясь, не сгибаясь, во весь рост. С каждым прыжком, с каждым шагом, острейшая боль пронзала ногу, отдаваясь где-то в позвоночнике. Он уже не слышал воя пуль, стремящихся настичь его, он чувствовал их спиною, затылком, но он знал, что где-то, уже совсем рядом, своя земля и что если он упадет, то скорее всего — на нее, на эту землю. Его вдруг обожгло под мышкой, и одновременно подвернулась нога. Он кубарем скатился с пригорка, и тут его подхватил Николай Ровных.
Незаметно занялось тихое майское утро. Горячие солнечные лучи, скользнув по земле, пробудили ее и обожгли. Над позициями, над нейтральной полосой дрожал подогретый воздух. В саду гомонили птицы, а высоко в небе ровным выдержанным строем плыла шестерка наших штурмовиков. На земле, в ожидании санитарной машины лежали на носилках раненые.
Рядом с носилками сержантов Малютина и Ключникова расположились на траве все, кто вернулся на рассвете с задания. Сержант Малютин впал в забытье, и над ним склонилась медицинская сестра. Ключников приподнял голову.