— Эх, соку бы сейчас нацедить, — вздохнул Жуков, проведя ладонью по гладкой коре березы.
— А что, вот вернемся, займусь этим, — пообещал Алешанов, — отведаем живительного напитку…
Джавахишвили остановился, достал компас. Сверила направление. Вскоре путь преградили густые заросли орешника, через которые пришлось продираться с трудом. Миновав это естественное заграждение, разведчики оказались на небольшой поляне, иссеченной свежеотрытыми одиночными окопами. Влажные комья тяжелой жирной земли придавили нежную травяную поросль.
— Пехтура окопалась, — заключил Жуков, придавив каблуком возле кромки окопа пустую консервную банку.
— Немного сбились в сторону, — сказал Джавахишвили, направляясь к соседнему окопу, наполовину занавешенному пятнистой плащ-палаткой. Ефрейтор Эладзе вслед за сержантом подошел к окопу, приоткрыл край плащ-палатки.
— Эй, братья-славяне! — крикнул Джавахишвили, наклонившись над бруствером. — Кончай ночевать!..
Плащ-палатка колыхнулась, осела вдруг, обнажив в противоположном конце окопа… двух немецких солдат. Солдаты растерянно жались в угол окопа. Опомнившись, один из них стал судорожно шарить у себя на боку, пытаясь расстегнуть кобуру.
Из соседнего окопа коротко ударила автоматная очередь. Эладзе, выронив автомат, схватился за локоть. Джавахишвили оторопел на мгновенье, но не растерялся, схватив его под руку, оттащил за дерево. И тут же метнул в сторону окопа противотанковую гранату. Почти одновременно со взрывом его гранаты раздался второй взрыв — это взорвалась граната, с предельной точностью брошенная Жуковым на дно соседнего окопа.
Опомнились уже далеко по ту сторону орешника. Позади гремела стрельба. Пули, свистя в кустарнике, точно острым лезвием отсекали ветки, впивались в кору деревьев. Скрываясь за деревьями, отбежали еще метров на сто.
Алешанов прислонился к дереву, зажав рукой щеку. Сквозь пальцы, заливая плащ-палатку, хлестала кровь. Потемнел, пропитавшись кровью, и правый рукав Эладзе.
— Ну и ну… — будто после долгой задержки дыхания с шумом выдохнул Джавахишвили.
Жуков достал индивидуальный пакет:
— Повоевали, одним словом…
— Пехтура, — оборвал его Джананбеков, туго затягивая бинтом локоть Эладзе. — Вот тебе и пехтура!
— Не журись, минная твоя душа. Зато — данные имеем.
— Башка цела, скажи спасибо.
Джавахишвили молча перевязывал Алешанова.
— А потом… это было пятого мая, как сейчас помню, проводился детальный разбор этой операции. Участвовали все разведчики, без исключения.
Он на минуту умолк, собираясь с мыслями. И я почувствовал, почти физически ощутил, как из завесы ушедших лет встают перед ним лица боевых друзей.