Целыми днями они ходили по кораблю, заставляя экипаж бросать свои повседневные дела и с раскрытыми ртами, наблюдать за влюбленной парочкой. Они разговаривали обо всем на свете, иногда споря о мелочах до зубовного скрежета, а уже через секунду замирая и утопая в глазах друг друга. Каждое утро начиналось с совместного завтрака и они, садясь за столик, неторопливо поглощали еду, с наслаждением проживая каждую секунду вместе и даже простой завтрак превращался в нечто волшебное и таинственное. Вайсир дарил ей множество мелких, но весьма дорогих подарков, с замиранием сердца наблюдая за выражением восторга на ее прелестном любимом лице, когда она открывала очередную коробочку с сюрпризом, а затем с сияющей улыбкой бросалась ему на шею благодарно целовать щеку. Йанур с трудом мог понять как так случилось, что вожделея ее каждую секунду, он, тем не менее, получал немыслимое удовольствие от простого общения с ней, иногда одного касания ее руки было довольно, чтобы он жмурился от счастья.
Или вот как сегодня, спустя четыре дня его ухаживания за Женевьевой, он тихонько зашел в ее каюту и, проследив за тем, как его слуга молча накрыл на стол завтрак и бесшумно удалился, затем прошел в спальню и, присев на краешек кровати, замер, глядя на нее. Он любовался ее роскошными рыжими волосами, рассыпавшимися по подушке, нежной кожей и припухшими от сна губами, чуть приоткрытыми во сне. Она свернулась калачиком и, сложив ладошки под щекой, сладко спала, не чувствуя как рядом с ней сидит мужчина и с нежностью, и необъяснимым обожанием, и восхищением наблюдает за ее сном. В ней Йанура устраивало все! Он не просто любил ее, он боготворил ее. Он слишком быстро привык к ее рукам, губам, нежному и такому манящему телу. Йанур признался себе еще пару дней назад, что больше никогда не сможет жить без того, чтобы каждый день не чувствовать их на себе.
Не выдержав, он протянул руку и ласково коснулся мягкой щеки, потом наклонился и коснулся ее губ своими. Услышав довольный вздох и почувствовав нежные руки на лице, Йанур углубил поцелуй, покоряя и захватывая. Он больше не мог ждать, терпеть эту тонкую пытку и старался, пока она окончательно не проснулась, захватить ее волю и сломить слабое сопротивление, с которым она держала его на расстоянии последние дни. Почувствовав ее горячий отклик, немедленно усилил страстный натиск. На секунду отстранившись, заметил, что в ее глазах горит не меньшая страсть, чем у него и это окончательно подстегнуло его. Судорожно сглотнув слюну, он рывком разодрал на ней рубашку и, с диким восторгом услышав ее довольный, поощряющей его пылкость смех, уставился на ее обнаженное тело. О, великая Аттойя, он пропал! Сплошные плавные изгибы и сочная нежная плоть. Пышная грудь так удобно легла в его ладони, что он заворожен видом своих рук, смертельно опасных для других, но так идеально подходящих для нее. Его лиане! Его Женевьева! Он потерялся в своем желании и страсти, окунулся в нее с головой, потеряв рассудок и чувство реальности, чувствовал лишь ее тело, ее вкус, ее чувства и эмоции, так идеально совместимые с его чувствами, его телом, его душой.