На стол выложили фотографии четырех внуков и десяти правнуков Лены. София указала на них:
– Они – твое продолжение.
– Я хочу познакомиться со всеми! – воскликнула Лена.
И тут дверь в кабинет открылась, вошел Артур. Кэтрин взглянула на Лену.
– Это я настояла, чтобы он пришел, – сказала та. – Я намерена восстановить оборванные семейные узы.
– А Артур? Он тоже намерен это сделать?
Она пожала плечами:
– Ну… раз уж он пришел.
Артур присел за стол, заказал мартини и кивнул матери:
– Спасибо, что пригласила меня.
– Спасибо, что велел адвокату отозвать иск, – ответила Лена.
– Не перехваливай меня, это не было благородным жестом. Ты оказалась права, я ошибался.
– Но я не стала бы свидетельствовать. Ты мог выиграть.
– Это было бы неправильно.
Анеля достала из сумочки мятый клочок бумаги:
– У меня кое-что есть. Хранила все эти годы. Не знаю зачем. Когда меня нашли в поле, эта бумажка была приколота к подгузнику. Тут адрес в Шармассинге, в Германии. Уже став взрослой, я принялась разыскивать Хельгу Шульц, думая, что она может быть моей мамой, но к тому времени она уже умерла, а жители городка сказали, что дочерей у нее не было. В конце концов мы решили, что кто-то хотел, чтобы нас спрятали там во время войны, и, скорее всего, Хельга Шульц согласилась нас принять.
– Это Каролина придумала – приколоть адрес к вашим подгузникам, – сказала Лена.
– У нас обеих был приколот один и тот же адрес, так в приюте и узнали, что мы близнецы.
Лена закрыла лицо руками, едва сдерживая слезы.
– Что случилось, мама? – всполошилась София.
– Я столько лет вас даже не искала… Какая жалость! Как жаль, что Давид вас не увидел. Я могла бы начать поиски, но не стала. Я даже Давиду ничего не сказала. И Артуру ничего не говорила. Никто не знал, что я родила этих прекрасных малышек. Вы были за закрытыми дверями, глубоко-глубоко у меня внутри. Я не могла преодолеть стыд из-за того, что выбросила собственных детей в окно.
– Мама, у тебя не было выбора, – ответила Анеля. – У скольких бы матерей хватило смелости? Нас никто не выбрасывал, нас упаковали для доставки в безопасное место. Мы здесь только потому, что ты отказалась быть жертвенной овечкой.
– И все же… я сожалею, что не стала искать вас раньше.
– Сомневаюсь, что вы смогли бы раньше их найти, – успокоил ее Лиам. – Более пятидесяти лет Польша находилась за «железным занавесом». Любые поиски были бы бесполезны.
Артур поднял бокал:
– Если позволите… Я поднимаю бокал за свою маму, за нашу маму, за самую решительную в мире женщину. Она никогда не сдается! – Он взглянул на сестер и кивнул им.