Если бы вам взбрело в голову начертить график, то первая ночь, которую Люсьен провел в нашем доме, стала непредвиденным всплеском активности в неумолимо идущей вниз кривой нашего брака. Ныне этот всплеск кажется мне еще более удивительным. Еще несколько дней после той ночи наши отношения двигались по прямой, а потом началось стремительное падение. Наш распорядок дня изменился, что и неудивительно: пригласив маленького мальчика погостить, вы не можете надеяться, что все в вашем доме останется таким, как прежде. Марк сказал, что ранний обед и ранний плотный ужин с чаем не совместимы с работой, которую надо сделать теперь, когда дни становятся все короче и короче. Он составил «новое расписание», которое входило в противоречие с моим желанием проводить больше времени с сестрой Амалией, с Люсьеном, с кем угодно, лишь бы не с ним. Я сказала, что к полудню Люсьен сильно проголодается, а к семи часам вечера уже будет хотеть спать. Теперь не важно, кто из нас был прав, а кто виноват, главное результат: мы жили под одной крышей, но словно в двух разных часовых поясах, и никто не был готов перевести стрелки так, как хочет другой. Ночами было не легче. Люсьен нервничал из-за нас. Всего через несколько ночей внук снова проснулся, крича во сне.
– Я принесу его сюда, – предложила я.
– Если ты хоть раз принесешь, то его отсюда уже никогда не спровадить.
Глядя на мужа и на несмятую простынь между нами, я озвучила очевидное:
– Он здесь все равно ничего такого не увидит и нам не помешает.
Люсьен юркнул в нашу кровать. Его теплое тельце прижалось ко мне. Его ручонка, такая легкая, легла на мою грудь с полнейшим, безграничным доверием. Я всю ночь не осмеливалась пошевелиться, опасаясь разрушить очарование. Я лежала, притворяясь, что сплю, хотя ощущала, как муж встает с постели.
– Марк! Ты пошел спать на мою кровать?
– Да.
Завтрак. Люсьен и Марк сидели за кухонным столом. Я вложила ветчину в разрезанные булочки, чтобы муж мог взять их с собой и перекусить, когда будет вырубать кусты ежевики, выросшие на хеддичском поле.
– Марк, это было весьма мило с твоей стороны, – заметила я.
– Ты и сегодня будешь там спать? – спросил Люсьен.
Внук перевернул скорлупку, очищенную от яйца, сваренного вкрутую, и принялся стучать по ней своей ложкой. Кусок хлеба рассыпáлся в моих руках, но я упорно продолжала намазывать его маслом и, затаив дыхание, ожидала, что же ответит Марк.
– Нет, – услышала я ответ мужа.
Я медленно выпустила из себя воздух.
– А где ты будешь спать? – не отставал Люсьен. – Мы можем спать, прижавшись друг к другу в моей постели. Мы же можем спать обнявшись? Мы вдвоем сможем там устроиться…